• Приглашаем посетить наш сайт
    Замятин (zamyatin.lit-info.ru)
  • Цейтлин. И. А. Гончаров. Глава 1. Часть 4.

    Введение: 1 2 3 Прим.
    Глава 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 Прим.
    Глава 2: 1 2 3 4 5 6 7 Прим.
    Глава 3: 1 2 3 4 5 6 Прим.
    1 2 3 4 5 6 Прим.
    Глава 5: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Прим.
    Глава 6: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Прим.
    Глава 7: 1 2 3 4 5 6 7 Прим.
    Глава 8: 1 2 3 4 5 6 Прим.
    1 2 3 4 Прим.
    Глава 10: 1 2 3 4 5 Прим.
    Глава 11: 1 2 3 4 Прим.
    Глава 12: 1 2 3 Прим.

    4

    Проходит три года. Гончаров продолжает участвовать в литературном салоне Майковых, в котором попрежнему «издаются» рукописные альманахи. Правда, участие это не постоянно: до нас дошел «Подснежник» за 1836 г., тетрадь, насчитывающая в своем составе восемь номеров. В этом году в альманахе не было произведений, подписанных фамилией Гончарова. Но уже в 1838 г. в «Подснежнике» появилась его шутливая повесть «Лихая болесть», подписанная инициалами «И. А.».

     г. Б. М. Энгельгардтом, убедительно доказавшим принадлежность ее перу Гончарова. Под инициалами «И. А.» он упоминается в переписке Майковых того времени. Кроме того, «темой повести служит шутливое изображение пристрастия семьи Майковых к различным загородным прогулкам и другим parties de plaisir, в частности — увлечение Николая Аполлоновича рыбной ловлей. Эти невинные пристрастия всегда служили излюбленной мишенью для добродушных насмешек Гончарова, и многие шутливые замечания его позднейших писем представляют в развернутом виде остроты его повести. Наконец, и в самом языке, и в ситуациях повести, и в некоторой искусственности и неуклюжести комических положений, наряду с мягким и теплым юмором, легко признать будущего автора «Обломова», с одной стороны, и очерка «Иван Савич Поджабрин» — с другой»39.

    «лихой болести». Костяков («Обыкновенная история») замечает о стоимости адуевского билета в концерт: «Экая лихая болесть! За 15 рублев можно жеребенка купить!»40 В своих путевых очерках «Фрегат Паллада» Гончаров говорил о человеке, которого «в дугу согнуло от какой-то лихой болести» (VI, 77). Наконец, в неопубликованном письме Гончарова к С. А. Никитенко (1860-е годы) мы читаем: «А наши бабушки и даже матушки не знали этого... терялись, думая, что это какая-нибудь лихая болесть...»41 Эта фразеологическая деталь характеристична: Гончаров не раз воспроизводил на страницах своих произведений это народное выражение, избранное им в качестве заглавия для своей ранней повести.

    Гончаров обратился к повести в ту пору, когда она сделалась популярнейшим жанром русской прозы. «Мы люди деловые, мы беспрестанно суетимся, хлопочем, мы дорожим временем, нам некогда читать больших и длинных книг — словом, нам нужна повесть. Жизнь наша, современная, слишком разнообразна, многосложна, дробна: мы хотим, чтобы она отражалась в поэзии, как в граненом, угловатом хрустале, миллионы раз повторенная во всех возможных образах, и требуем повести. Есть события, есть случаи, которых, так сказать, нехватило бы на драму, не стало бы на роман, но которые глубоки, которые в одном мгновении сосредоточивают столько жизни, сколько не изжить ее и в века: повесть ловит их и заключает в свои тесные рамки. Ее форма может вместить в себе все, что хотите, — и легкий очерк нравов, и колкую саркастическую насмешку над человеком и обществом, и глубокое таинство души, и жестокую игру страстей. Краткая и быстрая, легкая и глубокая вместе, она перелетает с предмета на предмет, дробит жизнь на мелочи и вырывает листки из великой книги этой жизни». Так объяснял «тайну владычества» повести в русской литературе В. Г. Белинский42.

    «Лихая болесть» — не просто повесть, это антиромантическая повесть. Она писана в ту пору, «когда Марлинский совершил свое триумфальное шествие по России, совершенно заслоняя в глазах массового читателя прозу Пушкина и Гоголя, когда еще не утихли восторги, вызванные Бенедиктовым, когда трагедия Кукольника господствовала на театре, — время почти официально признанного романтизма, в его особой, реакционной, по существу дела, форме. Этот же романтизм господствовал как в семье, так и в салоне Майковых. Условно-романтическая, с уклоном в сентиментальную идеальность живопись самого хозяина, такие же вкусы хозяйки, писавшей в наивно-романтическом роде о сиянии звезд, родном небе, куда воспаряет душа, об исцелительнице-природе, прибежище всех благ родных сердец, наконец преклонение перед Бенедиктовым — все это решительно определяло художественную атмосферу майковского салона 30-х и начала 40-х годов. И тем любопытнее, что именно по этому романтизму и бьет повесть Гончарова»43.

    «Лихая болесть» написана в шутливой манере, полной более или менее явных пародийных намеков. Об этом свидетельствует уже шуточный эпиграф из «ученой брошюры о действиях холеры в Москве доктора Кристиана Лодера». Гончаров постоянно играет сюжетными планами, переводя свой рассказ из сферы серьезного и романтического в область шутливого и обыденного. Так, уже в начале «Лихой болести» разговор о «странной болезни», которой «некогда были одержимы дети в Германии и Франции», сменяется рассказом о петербуржцах, неутомимо гулявших по окрестностям города. Пародийности этого рассказа способствует маска ученого, которую надевает на себя рассказчик: «Не будучи знаком с литературой медицины, не следуя за ее открытиями и успехами, я не могу сказать вам, объяснен ли этот факт или, по крайней мере, подтверждено ли его вероятие, но зато с своей стороны сообщу свету о подобной же, не менее странной и непостижимой, эпидемической болезни, губительных действий которой я был очевидным свидетелем и чуть не жертвой. Предлагая наблюдения мои со всевозможною подробностию, я осмеливаюсь предупредить читателя, что они не подвержены никакому сомнению, хотя к сожалению, не запечатлены верностью взгляда и ученым изложением, свойственным медику».

    «добродушного, милого, образованного семейства» Зуровых, в частности — больной ревматизмом бабушки, которая удачно предсказывала погоду: «она, пощупав какой-нибудь из онемевших членов, как вдохновенная Сивилла, отрывисто отвечала: «снежно, — ясно, — оттепель», «великий мороз», — смотря по обстоятельствам, и никогда не обманывалась».

    Рассказ молодого писателя проникнут постоянной иронией над романтической мечтательностью. Этот мотив, которому будет суждено в творчестве Гончарова такое богатое и разнообразное развитие, берет свое начало именно в «Лихой болести». Таковы, например, сентиментально-романтические восторги Марьи Александровны о загородной природе, где «небесный свод не отуманен пылью», где «мысль свободнее, душа светлее, сердце чище» и т. д. Одержимое жаждой войти в соприкосновение с девственной природой, семейство Зуровых пускается в нескончаемые странствия по окрестностям. Но всех их ждет самое забавное разочарование: действительность несогласна с их мечтой. «Мы спускались в пять долин, обогнули семь озер, взбирались на три хребта, посидели под семьдесят одним деревом пространного и дремучего леса, и при всех замечательных местах останавливались. «Какая мрачная бездна!» — сказала Марья Александровна, заглянув в овраг. «Ах! — с глубоким вздохом прибавила Зинаида Михайловна, — верно, она не одно живое существо погребла в себе. Посмотрите: там, во мгле, белеют кости!». И точно, на дне валялись остовы разных благородных животных — кошек, собак, между которыми бродил Вереницын, страстный охотник заглядывать во все овраги... В другом месте моя незабвенная Феклуша нашла оказию плениться природою: «Взойдем на этот величественный холм, — сказала она, указывая на вал, вышиною аршина в полтора, — оттуда должен быть прелестный вид». Вскарабкались — и нашим взорам представился забор, служивший оградою кирпичному заводу». Так зло иронизировал Гончаров над беспочвенными романтиками-мечтателями, которые строили воздушные замки, разлетающиеся при первом соприкосновении с действительностью.

    «Лихой болести» нет сколько-нибудь сложных характеров, они лишены внутреннего развития. Гончаров больше заботится здесь о сюжете и манере рассказа, нежели об образах, которые вследствие этого бедны психологическим содержанием. Это, однако, не относится к образу Никона Устиновича Тяжеленно, которому суждено было стать прототипом центральнейшего из образов Гончарова. «Беспримерная, методическая лень» Тяжеленко и «геройское равнодушие к суете мирской» как нельзя более роднят его с Обломовым. За десять лет до начала работы над «Обломовым» Гончаров создает образ «ленивца», для которого «было подвигом пойти прогуляться» и который «проводил большую часть жизни лежа в постели; если же присаживался иногда, то только к обеденному столу». С Обломовым его роднит и большой аппетит, и своеобразное отношение к природе: Тяжеленко был «не прочь пойти в лес с маленьким запасом, например, этак с жареной индейкой подмышкой и с бутылкой малаги в кармане; «сяду под дерево в теплый день, поем и лягу на травку, ну, а потом и домой». В результате этой сидячей жизни чревоугодливого Тяжеленко постиг тот же самый апоплексический удар, который впоследствии поразил Обломова.

     М. Энгельгардт, «в зачаточном виде представлены многие характерные черты излюбленного героя Гончарова. Под его чудовищной апатией и леностью скрываются острый ум и наблюдательность; у него, как и у Обломова, доброе и сострадательное сердце; подобно Обломову, он верен своим друзьям и может ради их блага пожертвовать своим спокойствием... Мало того: в редкие минуты воодушевления он изъясняется тем же высоким патетическим «штилем», как и его наследник в творчестве Гончарова, вызвавший ироническое замечание Штольца: «ты всегда был немного актер, Илья». Первая беседа автора с Тяжеленко живо напоминает некоторые сцены первых глав «Обломова»: визиты к нему Волкова и особенно Пенкина, в разговоре с которым Обломов возвышается до ««истинно-цицероновского» красноречия в духе романтической традиции того времени»44.

    В своей автобиографии 1858 г. Гончаров между прочим признавался, что, общаясь когда-то с Майковыми, он «писал в этом домашнем кругу и повести, также домашнего содержания, т. е. такие, которые относились к частным случаям или лицам, больше шуточного содержания и ничем не замечательным»45. Это определение как нельзя более подходит к повести «Лихая болесть». Она носит откровенно «домашний» характер, адресуясь к семье Майковых и кругу наиболее близких к ней лиц. Тех и других молодой беллетрист выводит в достаточно прозрачном изображении; у каждого из персонажей «Лихой болести» имеется свой жизненный прототип. Отказавшись от выспренной романтики, Гончаров, однако, не ставит в «Лихой болести» сколько-нибудь значительных проблем, оставаясь пока в границах «домашней» и «литературной» тематики. Тем не менее значение этого первого прозаического опыта Гончарова не должно быть преуменьшено.

    реалистического в наблюдении повседневного быта северной русской столицы. Припомним, например, как изображается в «Лихой болести» харчевня с ее «занавесками на оконцах из розового или голубого коленкора», «огромным столом, уставленным штофиками, карафинчиками, тарелками с разной закуской» и проч. «...отчего хозяин мелочной лавочки, против которой вы живете, часто отлучается, оставляя торговлю в руках мальчика? Оттого, что по соседству есть харчевня. А отставной офицер, с просительным письмом, которого никогда никто не читает, — получив от вас пособие, куда идет? Туда же. По недостатку наблюдений и опытности в этом случае, я не мог собрать довольно фактов и изложить их обстоятельнее; впрочем, не должно отчаиваться: слухи носятся, что два плодовитые писателя, один московский, а другой санкт-петербургский, Орлов и Б-н46, обладающие всеми нужными сведениями по этому предмету, который они исследовали практически, давно готовят большое сочинение».

    «Лихой болести» не прельщали те примитивно-натуралистические описания быта низших сословий столичного народонаселения, в которых упражнялись псевдонародные беллетристы 30-х годов. Его собственные бытовые зарисовки лишены «грязных» подробностей, точны и определенны.

    Введение: 1 2 3 Прим.
    Глава 1: 1 2 3 4 5 6 7 8 Прим.
    1 2 3 4 5 6 7 Прим.
    1 2 3 4 5 6 Прим.
    Глава 4: 1 2 3 4 5 6 Прим.
    Глава 5: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Прим.
    Глава 6: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Прим.
    1 2 3 4 5 6 7 Прим.
    Глава 8: 1 2 3 4 5 6 Прим.
    Глава 9: 1 2 3 4 Прим.
    Глава 10: 1 2 3 4 5 Прим.
    1 2 3 4 Прим.
    1 2 3 Прим.
    Разделы сайта: