|
8
Перед нами прошли ранние литературные опыты Гончарова. В них с чрезвычайной рельефностью обозначен путь писателя к общественно-психологической тематике. Вначале ничто еще, как будто, не предвещает этого движения: стихотворения, опубликованные в 1835 г. на страницах «Подснежника», показывают власть романтического эпигонства над молодым и еще неопытным писателем. Но уже тремя годами позднее, в повести «Лихая болесть», Гончаров становится в оппозицию к этому литературному направлению. Еще через год он пишет повесть «Счастливая ошибка», в которой уже гораздо ощутительнее, чем в «Лихой болести», проступает интерес Гончарова к общественной психологии. Еще через три года написаны очерки «Иван Савич Поджабрин», которые помогают Гончарову окончательно закрепиться на путях только что начавшей формироваться «натуральной школы». Однако и это не было последним этапом в развитии Гончарова: письма к нему Солоницына свидетельствуют о том, что еще до «Обыкновенной истории» молодой писатель работал над романом.
тематики. Таких возможностей Гончарову не давали ни повести 1838—1839 гг., ни даже юмористический очерк 1842 г. Единственным жанром, который мог удовлетворять намерениям молодого писателя, являлся роман. И задумав, но не осуществив «Стариков», Гончаров немедленно вслед за этим взялся за работу над романом «Обыкновенная история».
Ранние литературные опыты Гончарова имели очень большое значение для его дальнейшего творческого роста. Неоспоримо их значение для работы Гончарова над типическим характером, для овладения искусством органически развивающегося сюжета, создания живого разговорного языка, тонкого и вместе с тем душевного юмора. Все эти задачи Гончаров решал неторопливо и методично. Нельзя считать, конечно, что к 1844 г. ему уже удалось решить их. Но, во всяком случае, он уже трудился над их разрешением, и это облегчило ему будущую работу над большим романом.
Ранние стихи помогли Гончарову понять облик поэта-эпигона, «Счастливая ошибка» способствовала углублению образа романтического героя, антиромантические пейзажи «Лихой болести» послужили прологом для пейзажной живописи «Фрегата Паллада». Образ ленивца и байбака Тяжеленко в этой повести явился ранним эскизом к самому замечательному из типов Гончарова — Обломову. Наконец, от размышлений писателя, в связи со «Стариками», над жанровой природой романа тянутся нити к тем статьям об искусстве, которые были написаны Гончаровым в 70-е годы.
Тринадцать лет (1832—1844) Гончаров работал «без всякой практической цели», не печатая ничего из написанного им. Эта настойчивая работа дала прекрасные плоды: Гончаров проявил себя виднейшим мастером уже в первом своем печатном произведении. «Мне кажется, — писал Белинский, — что его особенность, так сказать, личность, заключается в совершенном отсутствии семинаризма, литературщины и литераторства, от которых не умели и не умеют освобождаться даже гениальные русские писатели»52. Белинский, может быть, не произнес бы такого суждения об авторе «Обыкновенной истории», не будь у Гончарова этих тринадцати лет предварительного труда в тиши его рабочего кабинета.
«Молодость эгоистична и экспансивна, она любит делиться со всяким своим избытком чувств. Вступая в зрелую пору, она уже сдерживает себя, не расплывается, делается трезва и скупа на сентименты». Эти слова письма Гончарова к К. К. Романову53 применимы прежде всего к ранним опытам самого писателя: работая над ними, он научился скупости и точности выражения. Не спеша, дожидался он того времени, когда для его музы наступит «пора самообладания, зрелости мысли, сознательного взгляда на жизнь и ее значение»54. А пока эта пора идейной зрелости еще не наступила, Гончаров непрерывно совершенствовал свое писательское мастерство. Отрицательное отношение к спешке в писательской работе Гончаров сохранил и в зрелые годы. «Из письма Вашего вижу, что Вы томитесь нетерпением скорее проявить Ваши силы; не торопитесь, а продолжайте собирать мед с цветов знания, книг писанья и тех опытов, какие Вам доступны по Вашим летам, сфере и положению...Подождите немного, когда судьба и Ваша проницательность, а также и обстоятельства, укажут Вам, что делать с собранным медом, какая роль выпала Вам на долю, куда деть одолевающую Вас силу и, наконец, какого свойства эта сила, т. е. сила ли это ума, сила ли фантазии, или, наконец, сила необычайного терпения и труда. И когда угадаете на этой силе и не увлечетесь жаждою другой — это будет окончательный и главный шаг...»
Так писал 1 июля 1865 г. Гончаров С. А. Никитенко55 и так, за двадцать с лишком лет до того, он упорно работал, прежде чем сделал свой «окончательный и главный шаг», то-есть выступил в печати со зрелым произведением.
|