|
Глава первая. Обыкновенная история человеческого взросления
1 Милюков А. П. К портрету шести русских писателей // Русская старина. 1880. № 4. С. 861.
2 Манн Ю. В. 25.
3 В. И. Сахаров различает в романе «сверхзадачу» и задачу: «художественный анализ и оправдание лучших сторон романтизма сочетаются с весьма принципиальной и глубокой критикой „духа времен“, пафоса 40-х годов, присущего и писателям натуральной школы» (Сахаров В. И. «Добиваться своей художественной правды». Путь И. А. Гончарова к реализму // Контекст. Литературно-теоретические исследования. 1991. М., 1991. С. 122).
4 Setchkarev Vs. ürzburg, 1974. P. 43.
5 Из отзыва В. П. Боткина // Литературная мысль. Пб., 1923. Альм. 2. С. 190.
6 В. М. Две прошедшие недели // Ведомости С.-Петерб. гор. полиции. 1847. № 54. 8 марта.
7 А. Г. А. А.) Обозрение журналов за март 1847 г. // Моск. гор. листок. 1847. № 66. 28 марта. Ф. Булгарин, отвечая Григорьеву как «ультранатуралисту „натуральной школы“», постарался обратить спор вокруг оценки романа Гончарова против этой ненавистной ему «школы». (Ф. Б. (Булгарин Ф. В.) Журнальная всякая всячина // Северная пчела. 1847. № 81. 12 апр.) О полемике сразу за публикацией романа, в которой также участвовали Я. Я. Я. (Брант Л. В.) и В. Г. Белинский, см.: Краснощекова Е. А. Комментарии // Гончаров И. А. Указ. собр. соч. Т. 1. С. 493—494.
8 Галахов А. Д. Русская литература в 1847 году // Отечественные записки. 1848. № 1. Отд. 5. С. 18. Правда, в этой же статье осторожно не одобрялось намерение изобразить в герое «романтизм в гиперболических размерах» (20).
9 Ап. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 119.
10 Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Л., 1983. С. 56.
11 Григорьев А. А. 1. № 3. Отд. 5. С. 66. Сохранилось свидетельство современника о реакции автора «Обыкновенной истории» на эту статью: «...кроме Дружинина, все — и Панаев и вышеупомянутые два (Тургенев и Гончаров. — Е. К.) — одобряют благородный тон и искренность доброго и открытого душой Григорьева» (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1898. Кн. 12. С. 221).
12 А. А. И. С. Тургенев и его деятельность (По поводу романа «Дворянское гнездо»). Письма к Г. Г. А. К. Б. // Русское слово. 1859. № 8. Отд. 2. С. 20—21.
13 Гинзбург Л. Белинский в борьбе с романтическим идеализмом // Литературное наследство. М., 1948. Т. 55. Ч. 1. С. 193.
14 Цит. по: В. И. А. Гончаров в русской критике (1847—1912). Орел, 1916. С. 34.
15 Гинзбург Л. Указ. соч. С. 192.
16 Пиксанов Н. К. 76. Вып. 11. С. 57—87. А. И. Батюто (в работе «Отцы и дети» Тургенева — «Обрыв» Гончарова (Философский и этико-эстетический опыт сравнительного изучения) // Русская литература. 1991. № 2) демонстрирует несравненно более продуктивный подход к проблеме. Заметив, что критика Белинского «была безупречной не всегда», ученый показывает, что, к примеру, в драматическом конфликте Гончарова с Тургеневым «повинен» и Белинский. Критик полагал, что «истинное призвание Тургенева — беглый этюд, мимолетная картинка природы, очерк, а еще лучше ряд очерков жизни русского крепостного крестьянина. Чтобы упрочить свое положение в литературе, Тургеневу, уверял Белинский, следует совершенствоваться в этом роде литературного творчества». Гончаров еще с эпохи 40-х годов «некритически усвоил именно это фатально-эмпирическое, обусловленное, по-видимому, борьбой за утверждение «физиологического» очерка и натуральной школы вообще, воззрение Белинского на природу художественного дарования Тургенева. С настойчивостью, достойной лучшего применения, Гончаров придерживался этого воззрения — не без поползновений на утрировку — до конца дней» (4). В болезненно подозрительном сознании Гончарова рождалась такая логическая цепочка: Тургенев по природе дарования — не романист, поэтому обречен на заимствования у него, Гончарова, рожденного романистом.
17 Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976. Т. 1. С. 528. Далее цитирую по этому изданию с указанием, как правило, тома и страниц в тексте.
18 Ю. Поэтика русского романтизма. М., 1976. С. 274.
19 Цит. по: Цейтлин А. Г. И. А. Гончаров. М., 1950. С. 445—446.
20 А. Г. Указ. кн. С. 63.
21 Коммент. // В. Г. Белинский. Указ. собр. соч. Т. 8. С. 646.
22 Тургенев И. С. Указ. собр. соч. Письма: В 18 т. М. — Л. Т. 3. С. 62.
23 т. М. — Л., 1981. Т. 8. С. 228.
24 Патанин Г. Н. Воспоминания об И. А. Гончарове // И. А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969. С. 30.
25 См.: Краснощекова Е. А. А. Гончаров и русский романтизм 20—30-х годов // Известия АН СССР. Серия литер. и яз. 1975. Т. 34. № 4.
Верно подмечено, что многие писатели «натуральной школы», в их числе Гончаров, «страдали своеобразным «комплексом романтизма». Они изо всех сил старались подчеркнуть свою враждебность к преодоленному ими (в чем они постоянно убеждали самих себя и окружающих) романтическому мироощущению». Для этих авторов (кроме Гончарова, могут быть названы: Тургенев, Григорович, Герцен, Огарев...) «антиромантический реализм был в 1840-х гг. чем-то вроде самореабилитации, расчета с романтическим прошлым». Тем не менее их метод «нисколько не походил на натурализм и заключал в себе многие элементы романтизма» (Щукин В. Г. Культурный мир русского западника // Вопросы философии. 1992. № 5. С. 84).
26 См.: В. Л. Три повести — три пародии (о ранней прозе И. А. Гончарова) // Уч. зап. Моск. пед. ин-та им. В. И. Ленина. 1967. № 256. Три повести — это «Лихая болесть», «Счастливая ошибка» и «Нимфадора Ивановна». Принадлежность Гончарову первых двух общепризнана. О. А. Демиховская («Неизвестная повесть И. А. Гончарова «Нимфадора Ивановна» // Русская литература. 1960. № 1) доказывала, что повесть, появившаяся без подписи в рукописном альманахе семьи Майковых «Подснежник» в 1836 г., тоже принадлежит перу автора «Обломова» (опубликовано полностью в кн.: И. А. Гончаров. Нимфадора Ивановна. Повесть. Избранные письма. Псков, 1992). Изучение текста и аргументации публикатора не сняли моих давних сомнений в правомочности включения этой повести в состав гончаровского наследия.
27 Пруцков Н. И. 7.
28 Примечательны «совпадения» в первом романе Гончарова и «Роб Рое» (1818) Вальтера Скотта, популярность которого в 20—30-е годы в России была исключительно велика. В одном из критических обзоров А. А. Бестужев заметил: «Вальтер Скотт... создал исторический роман, который стал теперь потребностью всего читающего мира, от Москвы до Вашингтона, от кабинета вельможи до прилавка мелочного торгаша» (цит. по: Долинин А. История, одетая в роман. Вальтер Скотт и его читатели. М., 1988. С. 143). В гончаровской «Автобиографии» (1858), написанной от третьего лица, читаем: «Долго пленял Гончарова Тасс в своем „Иерусалиме“, потом он перешел через ряд многих, между прочим Клопштока, Оссиана, с критическим повторением наших эпиков, к новейшей эпопее Вальтера Скотта и изучил его пристально» (7, 218). В работе над романом «Старики» (1843) Гончаров осмыслял опыт Вальтера Скотта и, возможно, ориентировался на него, подтверждая суждение современника: «Кажется, в нашем веке невозможно поэту не отозваться Байроном, как романисту В. Скоттом, как ни будь велико и даже оригинально дарование» (Московский телеграф. 1827. № 7. Отд. 1. С. 195). Это высказывание П. Я. Вяземского цит. по: Левин Ю. Д. 5). Замысел «Стариков» обсуждался в переписке с В. А. Солоницыным, который в ответ на несохранившееся письмо Гончарова писал: «Вы хвалите Вальтера Скотта. Но потрудитесь взглянуть, исполнил ли он хоть в одном из своих романов то, что Вы от себя требуете. Нет, не исполнил. Он шел совсем по другой дороге: он хотел только занимать, возбуждать любопытство, и ничего более. Между тем романы его считаются образцовыми. Картинами и эффектами презирать тоже не должно: ими не презирал ни один романист, Скотт ими питался. Разумеется, впрочем, что эффекты должны быть умеренные, естественные» (Груздев А. И. В. А. Солоницын о неизвестном романе И. А. Гончарова // Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1948. Т. 67. С. 111—112). Возможно, последнее суждение почитаемого Гончаровым корреспондента отозвалось позднее в полемике с английским романистом в начале «Сна Обломова» по поводу эффектных картин природы. Также можно говорить, базируясь на замечании корреспондента («что вы от себя требуете»), о вполне возможном влиянии Вальтера Скотта на саму складывающуюся гончаровскую эстетику.
Вальтер Скотт воспринимался Гончаровым, можно предположить, с учетом авторитетной критики, прежде всего, В. Г. Белинского и В. Н. Майкова, его воспитанника, с мнением которого наставник очень считался. Оба критика в творчестве романтика В. Скотта подчеркивали реалистические элементы, подчас преувеличивая их значимость в общей структуре его романов. Так, Белинский хвалил английского романиста за те качества, которые он хотел видеть в современной ему литературе и которые он чуть позднее настойчиво вычитывал в первом романе Гончарова (антиромантический пафос). В рецензии 1845 г. («Романы Вальтера Скотта») критик подчеркивал воспитательное значение книг английского романиста, потому что его поэзия «не эксцентрическая, не драматическая, не мечтательная и не болезненная: она всегда здесь, на земле, в действительности, она — зеркало жизни исторической и частной» (8, 423). Майков в рецензии 1847 года на романы В. Скотта писал, что они «лучше всего показали ученым, что ни в чем так хорошо не выражается дух времени, как в этих подробностях частной жизни, которые считали они мелочами, недостойными их серьезного внимания» (Майков В. Н. 224).
Пересечения с «Роб Роем» в «Обыкновенной истории» относятся не к сюжету романтического бунтаря, а к линии семьи Осболдистонов. В первой и второй главах романа В. Скотта описаны сцены (диспуты — диалоги) между отцом и сыном. Двадцатилетний Фрэнк, поэт и мечтатель, не склонный к занятиям торговлей, был вызван из Бордо отцом, крупным коммерсантом, чтобы срочно ввести его в дела торгового дома. Сравнение этих сцен и диалогов с описанием у Гончарова встречи и споров дяди с племянником, включая реакцию первого на стихи провинциала, обнаруживает явные, разительные совпадения. Мудрость автора «Роб Роя» сказывается в том, что он «не принимает в качестве абсолютно правой ни одну из спорящих сторон, а раскрывает различные грани в каждом из типов изображаемых мироощущений — мечтателя и коммерсанта». Герой-повествователь (повзрослевший Фрэнк) с иронией пишет о романтизме своей юности, но в стихию иронии погружен и образ его отца с его «коммерческим энтузиазмом». «Общественный, нравственный и эстетический идеал Вальтера Скотта оказывается шире и романтической концепции мира, и практической буржуазной деловитости, но вбирает в себя все то позитивное, что связано с представлением о прогрессе общества и гармоническом развитии личности. Такая позиция и ее художественное выражение были родственны Гончарову» (Жилякова Э. М. И. А. Гончаров и Вальтер Скотт (некоторые наблюдения) // Проблемы метода и жанра. Томск, 1986. Вып. 3. С. 205, 208).
29 Манн Ю. «натуральной школы» // Проблемы типологии русского реализма. М., 1969.
30 Ближайшие истоки подобного конфликта обнаруживаются в литературе Просвещения, к примеру, в повестях Д. Дидро «Племянник Рамо», «Разговор отца с детьми». «Концепцию Дидро-мыслителя можно выявить лишь из контекста всего произведения в целом, лишь из совокупности точек зрения, сталкивающихся в ходе обмена мнениями и воспроизводящих переплетение сложных жизненных противоречий» (Виппер Ю. Б. О преемственности и своеобразии реализма Ренессанса и Просвещения в западноевропейской литературе // Проблемы Просвещения в мировой литературе. М., 1970. С. 61). О влиянии на Гончарова просветительских традиций далее в этой главе.
31 Бестужев-Марлинский А. А. 313. Далее цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте.
32 Иногда видят в Границыне предшественника «лишних людей», но куда ближе этот герой к гончаровскому Адуеву-старшему. Можно говорить и еще об одном «прототипе». Княгиня Вера — психологический «двойник» Правина, мечтательна, идеальна, воспитана на романтических книгах: «Чтение поэтов познакомило ее с прекрасным миром, она пристрастилась к нему, восхищалась им, но эта страсть дала ей другую опасность — опасность мечтательности» (340). В ней — предсказание Юлии Тафаевой.
33 См.: Бродская В. Б. Язык и стиль романа И. А. Гончарова «Обыкновенная история» (Повествовательный стиль) // Вопросы славянского языкознания. Львов, 1953. № 3 и 1955. № 4.
34 М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С. 331.
35 Ehre M. Oblomov and His Creator. The Life and Art of Ivan Goncharov. Princeton, New Jersey, 1973. P. 136.
36 Гончаров И. А. 2. Материалы и исследования. Вып. 1. Пгд, 1924. С. 11. Далее цитирую «Необыкновенную историю» по этому изданию.
37 Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 38.
38 Высказывание В. Буренина в «Новом времени» (1883, № 2810) цит. по: Азбукин В. 51.
39 Setchkarev Vs. P. 42.
40 Славянофилы, естественно, уловили направленность полемического удара. Открытый выпад против критики Белинского содержался в статье Б. Н. Алмазова «Наблюдения Эраста Благонравова над русской литературой и журналистикой»: «Вообще Александр Федорович не удался: он слишком неестествен, автор хотел вывести романтика и мечтателя, но вместо того вывел просто дурака. Это лицо написано по рецепту, составленному тогдашней критикой. В то время критика преследовала мечтателей и ратовала со всевозможным жаром против мечтателей и идеалистов, которых никогда не существовало и которые жили только в фантазии критиков. Александр Федорович одно из этих лиц. Оттого в нем нет почти ни одной живой черты, и он почти везде является отвлеченной идеей» (Москвитянин. 1852. Т. 5. № 17. Отд. 8. С. 7).
41 Сахаров В. И.
42 Гончаров И. А. Стихотворения (1835—1836) // Звезда. 1938. № 5. С. 243—246.
43 Суворин А. С. (Незнакомец). Маленький фельетон // Новое время. 1880. № 1726. 16 дек. С. 2. Мнение исследователя: «Критический этюд Гончарова, написанный изящно, прекрасно аргументированный обильными цитатами из «Горя от ума», полный тонких эстетических и психологических наблюдений, разъяснил многое впервые и навсегда в понимании пьесы. Гончаров оказал сильное влияние на последующую критику» ( Н. К. Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» // Грибоедов А. С. Горе от ума (Литературные памятники). М., 1988. С. 331. Далее текст пьесы цитирую по этому изданию. См. также: Пиксанов Н. «Горе от ума» в творчестве Гончарова // А. С. Грибоедов. 1795—1829. М., 1946. С. 110—133).
44 См.: Краснощекова Е. А. Критическое наследие И. А. Гончарова // Гончаров-критик. М., 1981. С. 7—12.
45 Григорьев А. А. «Горе от ума». СПб., 1862 // Время. 1862. № 8. С. 36.
46 Грибоедов А. С. Поли. собр. соч. СПб. — Пгд. 1911—1917. Т. 3. С. 101.
47 В размышлениях об «уме», к примеру, К.-А. Гельвеция содержится как будто прямой комментарий к главной коллизии «Горя от ума»: «Умный человек часто слывет сумасшедшим у того, кто его слушает, ибо тот, кто слушает, имеет перед собой альтернативу считать или себя глупцом, или умного человека сумасшедшим, — гораздо проще решиться на последнее... здравым смыслом почти все называют согласие с тем, что признается глупцами, а человек, который ищет лишь истину и поэтому отклоняется от принятых истин, считается сумасшедшим» (Гельвеции К.-А. т. М., 1974. Т. 2. С. 577, 580).
48 В письме А. А. Бестужеву от конца января 1825 г. А. С. Пушкин писал: «А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малой, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что он говорит, очень умно. Но кому он говорит все это?.. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, а не метать бисера перед Репетиловым и тому под». (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1958. Т. 10. С. 122).
49 Об этом же самом писал А. И. Герцен («Еще раз Базаров» (1868)): «У него (Чацкого) была та беспокойная неугомонность, которая не может выносить диссонанса с окружающим и должна или сломить его, или сломиться. Это — то брожение, в силу которого невозможен застой в истории и невозможна плесень на текущей, но замедленной волне ее» (Герцен А. И. Соч.: В 9 т. М., 1958. Т. 8. С. 387).
50 См.: В. «Среди беспощадного света» // Русская светская повесть первой половины XIX века. М., 1990.
51 Цейтлин А. Г. «Счастливая ошибка» как ранний этюд «Обыкновенной истории» // Творческая история. Исследования по русской литературе. М., 1927. С. 134. Ученый полагал, что в повести автор «еще не нашел свой стиль... быть может, поэтому-то Гончаров и не решился напечатать «Счастливую ошибку», она могла показаться ему неспаянной, неорганичной, малооригинальной и в то же время нетрадиционной» (135).
52 Мазон А. «Časopis pro modorni felilogii». Прага, 1911. № 2. Цит. по: Ляцкий Е. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. Критико-биографические очерки. Стокгольм, 1920. С. 112.
53 История русской литературы: В 4 т. Л., 1981. Т. 2. С. 518 (автор главы Н. Н. Петрунина).
54 Важно в этой характеристике и трезвое осознание героем опасности «сна», что отличает Егора от другого гончаровского героя Ильи Обломова, с которым его связывают, опираясь на бытовую сцену с верным слугой Елисеем. «Помещичьи замашки» находят и в разговоре Егора с управителем Яковом, «низеньким стариком, чрезвычайно плешивым, в гороховом сюртуке». Эта сцена, казалось бы, явно выпадает из общего настроя светской повести и по содержанию, и по стилю. Но подобное сочетание в одном тексте двух языково-стилевых стихий была приметой романтической «поэтической прозы», обычно связываемой с именем А. А. Марлинского. Для стиля подобной прозы, как показал В. В. Виноградов, характерно сочетание «двух контрастных языковых стихий»: «„Метафизический“ стиль авторского повествования и речей романтических героев (в отличие от тривиально-бытовых) был близок по образам, фразеологии и синтаксису к стилям романтической лирики. Напротив, в стиле бытовых сцен, в стиле реалистически-жизненного изображения и описания отражалось все многообразие социальных различий повседневной устной речи» (Литературное наследство. Т. 43—44. С. 519).
55 М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте. СПб., 1994. С. 22.
56 Сахаров В. И. Указ. соч. С. 121.
57 Открываются очерки описанием мучимого скукой героя, «для препровождения времени он подожмет ноги под себя, вытянет их во всю длину, по ковру, то зевает, то потянется или стряхнет в чашку пепел с сигары и слушает, какой зашипит» (1, 417). «Позы» — излюбленный прием авторов «физиологических очерков». (См.: А. Г. Становление реализма в русской литературе (русский физиологический очерк). М., 1965.) Храпение и продолжительная зевота слуги Авдея аккомпанируют безделью героя. Диалог (перебранка) со слугой, обычный в очерках такого рода, сменяется описанием истории Поджабрина и его «распорядка дня» (все эти приемы перейдут в первую часть «Обломова», рожденную в лоне «гоголевского направления» (глава третья книги, с. 227—234). Примечательно и выделение особым шрифтом штампов из лексикона героя («серьезные занятия» — утро в должности, «кутить» — обед в трактире, «жуировать» — быть в обществе какой-нибудь соседки, «сухая материя» — знакомство с порядочными людьми) — ключевых в его характеристике (в «Обыкновенной истории» иронический акцент на ведущих «формулах», только из более изысканного лексикона, станет влиятельнейшим приемом). Очерки, как им и положено, не замыкаются на характере, а описывают, и самым непосредственным образом, «среду», которая многое договаривает в портрете Ивана Савича. Именно такова функция длинного эпизода с дворником, кучером и прячущимся «анафемским мужиком», никакого отношения к сюжету не имеющим, но подготавливающим восклицание в духе Гоголя: «Эдакий народец!». На память приходят дядя Митяй с дядей Миняем из «Мертвых душ»: у гончаровских мужиков та же ленивая бессмысленность «логики» и поступков и в отмеченном эпизоде, и в других (перебранка слуги с экономкой и неоднократные диалоги с дворником). Привычные в «физиологиях» эпизоды переезда на новую квартиру окрашены повторяющимися деталями (пятно на потолке — «дождь в комнате») и действиями (игрой с задатком между Авдеем, дворником и Поджабриным). Подобные повторения оживут в гоголевских страницах гончаровских романов.
58 Гаевский В. П. Обозрение русской литературы за 1850 год. 2. Романы, повести, драматические произведения, стихотворения // Современник. 1851. № 2. Отд. 3. С. 54.
59 «Мы согласны, что эта повесть слабее романа „Обыкновенная история“, что есть натяжки в положениях, что много пожертвовано фарсу, но вместе с тем должны признаться, что читается она с большой приятностью, что много есть прекрасных сцен, что есть одно превосходное лицо — горничная Маша. Чего же более хотите вы от шутки, от очерков, как скромно назвал автор свое новое произведение?» ( М. М. Сигналы литературные // Пантеон и репертуар русской сцены. 1848. Т. 2. Кн. 3. Отд. 2. С. 101).
60 Отрадин М. В. Указ. кн. С. 9.
61 Setchkarev Vs.
62 В представлении героя о сослуживцах как о семье угадываются источники адуевского и обломовского быстрого разочарования в службе. В речах Анны Павловны, которая «повторится» отчасти в Юлии Тафаевой, обычны штампы сентиментально-романтической литературы: «люди обречены на страдание», «что может быть утешительнее дружбы», «не всем рок судил счастье», «хоть на время забыть удары судьбы». Анна Павловна еще более вписана в выбранную роль, чем Поджабрин, поэтому она переигрывает и обирает его. Иные — жертвенные — мотивы (вослед «Бедной Лизе» Н. М. Карамзина) звучат в образе горничной Маши. Слуга Авдей упрекает хозяина: «Что вы обижаете девчонку? ...ведь и она человек: тоже любит».
63 Отрадин М. В. Указ. кн. С. 19.
64 См.: В. И. Реализм И. А. Гончарова. Владивосток, 1985. Его же: Этический идеал И. А. Гончарова. Киев, 1991, а также Тихомиров В. Н. И. А. Гончаров. Литературный портрет. Киев, 1991. Показательно мнение В. И. Глухова, как бы соединившее воззрения советской и постсоветской эпох: «...для того, чтобы выработать новый творческий метод (реализм. — Е. К. именами Фонвизина, Крылова, Нарежного, Грибоедова» (Глухов В. И. О литературных истоках «Обыкновенной истории» // И. А. Гончаров (Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И. А. Гончарова). Ульяновск, 1994. С. 46).
65 Тирген П. Обломов как человек-обломок (к постановке проблемы «Гончаров и Шиллер») // Русская литература, 1990. № 3. С. 30. В статье приводится список работ на немецком языке, посвященных европейским «корням» Гончарова (с. 31—33). См. также: Р. Ю. Гончаров и немецкая литература // Ivan A. Gončarov. Leben, Work und Wirkung. Köln — Weimar — Wien, 1994.
66 См.: Валицкая А. П. Русская эстетика XVIII века. Историко-проблемный очерк просветительской мысли. М., 1983.
67 П. Указ. соч. С. 23.
68 Отрадин М. В. Указ. кн. С. 32, 31.
69 Манн Ю. 281.
70 Карамзин Н. М. Сочинения: В 2 т. Л., 1984. Т. 1. С. 608. Далее цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте. См.: Сапченко Л. А. «Чувствительный и холодный» Н. М. Карамзина и типология «двух характеров» в русской литературе первой половине XIX века // Карамзинский сборник. Творчество Н. М. Карамзина и историко-литературный процесс. Ульяновск, 1996.
71 Ю. Указ. соч. С. 281. Впервые на связь первого романа Гончарова с этюдом Карамзина указал Р. В. Иванов-Разумник («История русской общественной мысли». СПб., 1911. Т. 1. С. 51), но у него анализ был полностью подчинен основной идее социологического характера (о чем говорит само название первого тома — «Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни XIX века»).
72 Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 447. В своих теоретических построениях Бахтин опирался, в частности, на теорию романа в «Эстетике» Гегеля, который, сопоставляя эпос и роман, писал: «Роман в современном смысле слова предполагает уже прозаически упорядоченную действительность, на почве которой он в своем кругу вновь завоевывает для поэзии... утраченные ею права — как с точки зрения жизненных событий, так и с точки зрения индивидов и их судьбы. Поэтому одна из наиболее обычных и подходящих для романа коллизий — это конфликт между поэзией сердца и противостоящей ей прозой житейских отношений, а также случайностью внешних обстоятельств» (Гегель Г.-В.-Ф. 3. С. 474).
73 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С. 179.
74 Ehre M. P. 139. В книге Мильтона Эре Гончаров представлен, что видно уже из заглавия («Обломов и его создатель»), как автор одного романа. Анализ «Обыкновенной истории» строится на прямом и скрытом противопоставлении первого (слабого) романа второму — великому.
75
76 Setchkarev Vs. P. 57, 55, 71, 72.
77 «Гончаров — писатель-социолог, представитель гоголевского направления <...> В произведении Гончарова («Обыкновенная история». — Е. К.» (История русской литературы: В 4 т. Л., 1981. Т. 2. С. 629. Автор главы — Л. М. Лотман).
78 Глухов В. И. Указ. соч. С. 52.
79 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 188. Далее цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте.
80 Пашигорев В. Н. Роман воспитания в немецкой литературе XVIII—XX веков. Саратов, 1993. (На эту работу я опираюсь при экскурсе в историю немецкого романа.) Отдаленные корни немецкого романа воспитания уходят в раннее средневековье — XIII век (куртуазный эпос В. фон Эшенбаха «Парцифаль»), элементы этого жанра обнаруживаются в рыцарском романе (развитие героя в «школе жизни»), плутовском, который передал в наследство роману воспитания широкую картину жизни. Наконец, переходным произведением от плутовского романа к роману воспитания видится «Симплициссимус» Г.-Я.-К. Гриммельсгаузена: в нем уже показан процесс рождения личности, постепенного становления ее самосознания. Очевидное влияние оказали на роман воспитания как явление общеевропейское философские повести Вольтера и Дидро, «Исповедь» Руссо, романы Дефо, Ричардсона, Смолетта, Гольдсмита, Стерна... Роман воспитания представлен в XX веке, к примеру, в немецкой литературе такими созданиями, как «Волшебная гора», «Иосиф и его братья» Т. Манна и «Игра стеклянных бус» Г. Гессе.
81 Кантор В. Иван Тургенев: Россия сквозь «магический кристалл» Германии // Вопросы литературы. 1996. Янв. — февр. С. 130.
82 В. М. Гете в русской литературе. Л., 1981. С. 23—24. О переводе романа «Годы учения Вильгельма Мейстера» на русский язык, полемике вокруг романа и его переводов, в которой приняли участие А. Дружинин и Ап. Григорьев, — на с. 378—382.
83 Пашигорев В. Н. Указ. кн. С. 50.
84 Мельник В. И. А. Гончарова. С. 31—37.
85 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С. 201.
86 Lyngstad A. and Lyngstad S. Ivan Goncharov. New York, 1971. P. 71. Мильтон Эре следует той же укоряющей логике: «...герои Гончарова имеют тенденцию удаляться от времени и истории, в то время как герои Бальзака остаются основательно укорененными в них...». Как результат подобной изоляции герои Гончарова представляют собой более «абстрактные моральные позиции, чем специфические социальные отражения». Ученый тоже отмечает значительное сходство «Обыкновенной истории» с «Утраченными иллюзиями», но не снимает вопроса о заимствовании ( M. P. 138, 133—134).
87 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С. 48.
88 Насколько я могу судить, в англоязычной литературе первое упоминание о романе Гете в связи с «Обыкновенной историей» — в кн.: R. The Phoenix and the Spider. A Book of Essays about some Russian Writers and their View of the Self. Harvard Univ. Press, Cambridge, 1957. P. 36.
89 Гете И.-В. Собр. соч.: В 10 т. M., 1978. Т. 7. С. 236. Далее на протяжении всей главы роман «Годы учения Вильгельма Мейстера» цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте.
90 Blackall E. A. 116.
91 Setchkarev Vs. P. 43.
92 Ehre M. P. 138.
93 «выпирает» из повествования. «Кто не знает Антона Иваныча?» — по-гоголевски открывается рассказ об известном на Руси бездельном человеке, но при этом всеми принимаемом и как бы даже необходимом. В журнальной редакции портрет его был еще более развернут и явно перенасыщен деталями. В последующей редакции подобный материал был значительно сокращен. См.: Рыбасов А. П. Комментарии // И. А. Гончаров. Собр. соч.: В 8 т. М., 1952. Т. 1. С. 321—322.
94 О. Ф. Русские писатели после Гоголя. Чтения, речи и статьи. Пгд. — М., 1915. Ч. 2. С. 5—6.
95 Сама ситуация приезда провинциала в Петербург была популярна в прозе гончаровской поры. Примечательно название повести А. Ф. Вельтмана «Приезжий из уезда, или Суматоха в столице» (1841). В ней много перекличек с романом Гончарова: «...есть уже и сатира на провинциального романтика-поэта, чьи стихи тоже пародия на эпигонские вирши, и писание послания домой в деревню под диктовку практического приятеля, и вкрапленные в ироническое повествование миниатюрные физиологические очерки, и, самое главное, столь важная для Гончарова тема неизбежного разочарования и крушения романтика в деловой, равнодушной к его идеалам столичной реальности» (Сахаров В. И. «Добиваться своей художественной правды». Путь И. А. Гончарова к реализму // Контекст. Литературно-теоретические исследования. 1991. М., 1991. С. 120).
96 Н. П. «Непостижимый город...» Л., 1991. С. 66.
97 Там же. С. 94—95.
98 Примечательно постоянство интереса романиста к Петербургу от первой повести до последнего очерка — «Май месяц в Петербурге» (опубликован посмертно в 1892 г.). В ранних повестях Петербург не более, чем место действия. В «Лихой болести» (1838) рисуется в духе «физиологии» один из «петербургских углов» — харчевня со всеми приметами этого «храма утех». В «Счастливой ошибке» (1839) описание петербургских сумерек заставляет вспомнить пейзажи романтиков. В очерках «Иван Савич Поджабрин» (1842) петербургский тип — «жуир» из мелких чиновников — показан на фоне ежедневного быта большого доходного дома, в чьем мире, как в капле воды, отразился случайный и «легковесный» состав петербургского населения. Как отмечал П. В. Анненков, «добрая часть повестей» 40-х годов «открывается описанием найма квартиры... и потом переходит к перечету жильцов, начиная с дворника» (Анненков П. В. 1. Отд. 3. С. 32). У Гончарова подобная фабула помогает расширить диапазон рисуемых типов, которые в большинстве играют «роли», на поверку оказываются не теми, кем видятся при знакомстве.
99 Цит. по: Цейтлин А. Г. Указ. изд. С. 446.
100 Григорьев А. А. 88. См.: Егоров Б. Ф. Ап. Григорьев в Петербурге // Semiotics and the History of Culture. UGLA Slavic Studies. 1988. Vol. 17.
101 Эти строки перекликаются со стихами Ап. Григорьева 1846 года «Прощание с Петербургом»: «Прощай, холодный и бесстрастный, / Великолепный град рабов, / Казарм, борделей и дворцов, / С твоею ночью гнойно-ясной, / С твоей холодностью ужасной к ударам палок и кнутов» (Григорьев Ап. 1. С. 67).
102 М. Бахтин комментирует указанное явление таким образом: то и дело в авторском тексте появляются элементы речи, характерные для того или другого из главных действующих лиц, в то же время авторская речь, вбирая в себя это «чужое слово», пронизывает его своими интонациями, своей экспрессией, а подчас вкрапляет в него элементы инородной ему лексики и фразеологии. Чаще других образуются те разновидности «чужого слова», которые принято называть несобственно-прямой и внутренней речью. Обилие этих форм означает распространение двуголосого слова: в одном и том же тексте совмещаются две речевые позиции. И как итог происходит распадение — расщепление двуголосого слова на два самостоятельных голоса. Под этим углом зрения рассмотрен текст «Обыкновенной истории» В. М. Марковичем в кн.: И. С. Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30—50-е годы). Л., 1982. С. 78—97.
103 Идеологический контраст российских столиц ныне суммируется в таких двух «схемах»: «По одной из них бездушный, казенный, казарменный, официальный, неестественно-регулярный, абстрактный, неуютный, выморочный, нерусский Петербург противопоставлялся душевной, семейно-интимной, уютной, конкретной, естественной, русской Москве. По другой схеме Петербург как цивилизованный, культурный, планомерно организованный, правильный, гармоничный, европейский город противопоставлялся Москве как хаотичной, беспорядочной, противоречащей логике, полуазиатской деревне» (Топоров В. Петербург и петербургский текст русской литературы // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. 1993. № 1. С. 206). У Гончарова Москва не представлена в специальных картинах, но ее образ воссоздан в описании провинциальных городков и мелкопоместных имений. Обе отмеченные схемы улавливаются в «Обыкновенной истории».
104 Герцен А. И. Соч.: В 9 т. М., 1955. Т. 2. С. 393, 397.
105 В. Г. Указ. изд. Т. 7. С. 158—159.
106 Галахов А. Д. Русская литература в 1847 году // Отечественные записки. 1848. № 1. Отд. 5. С. 18.
107 По словам Ю. Г. Оксмана, атрибутировавшего очерк Гончарова, «Письма...» «могли бы легко сойти за фрагменты корреспонденции дяди и племянника Адуевых или Обломова и Штольца, настолько близки типические характеристики этих пар персонажей, настолько однообразны художественные их функции, настолько устойчива в них тематика излюбленных гончаровских дискуссий» (Фельетоны сороковых годов. М. — Л., 1930. С. 24. Далее очерк цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте).
108 «Он честен, благороден, не лицемер, не притворщик, на него можно положиться... Словом, это в полном смысле порядочный человек, каких, дай Бог, чтоб было больше» (8, 396).
109 Белинский В. Г. Указ. изд. Т. 7. С. 160.
110 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1935. Т. 59. С. 28—29.
111 «книжной мудрости», что не раз будет атакована в романах Гончарова, наиболее сильно в образе Леонтия Козлова из «Обрыва». Эта мудрость, «что смрадное болото, там ум, как стоячая вода, она испаряется теориями и умозрениями, методами и системами, заражающими жизнь нравственным недугом — скукою, из этого болота почерпывается только мертвая вода, а для прозябания ума нужно вспрыскивать еще живой водой». (Цит. по: Цейтлин А. Г. Указ. кн. С. 447.)
112 Герцен А. И. Указ. изд. Т. 1. С. 97.
113 Ап. Указ. изд. Т. 2. С. 157.
114 Маркович В. М. Указ. кн. С. 80—81.
115 Григорьев Ап. 176.
116 Гончаров неоднократно вспоминал о В. Т. Нарежном (1780—1825), основательно забытом в его время: «Нельзя не отдать полной справедливости и уму и необыкновенному по тогдашнему времени уменью Нарежного отделываться от старого и создавать новое... Он всецело принадлежит к реальной школе, начатой Фонвизиным, и возведенной на высшую ступень Гоголем» (8, 443).
117 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С. 200.
118 Там же. С. 300.
119 М. В. Указ. кн. С. 55—57.
120 Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1983. С. 229.
121 Григорьев Ап. 2. С. 99, 105, 107.
122 Герцен А. И. Указ. изд. Т. 1. С. 69—70.
123 Тирген П. Обломов как человек-обломок (к постановке проблемы «Гончаров и Шиллер») // Русская литература. 1990. № 3. С. 22.
124 Денисова Э. И. Пушкинские цитаты и реминисценции в «Обыкновенной истории» И. А. Гончарова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1990. № 2.
125 «Евгений Онегин» для самого автора стал прощанием с молодостью: «Весна моих промчалась дней / (Что я шутя твердил доселе) / И ей ужель возврата нет? / Ужель мне скоро тридцать лет?». Он отдал в романе полную дань этой неповторимой поре жизни, но признал неминуемость прощания: «Довольно! / С ясною душою / Пускаюсь ныне в новый путь / От прошлой жизни отдохнуть». Строки Пушкина уже взяты нами эпиграфом к судьбе Александра, могут быть взяты эпиграфом и к истории Лизаветы Александровны: «Но грустно думать, что напрасно / Была нам молодость дана, / Что изменяли ей всечасно, / Что обманула нас она». (Здесь и во всей главе «Евгений Онегин» цит. по изд.: А. С. Пушкин. т. М., 1957. Т. 5.)
126 Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974. С. 55—56.
127 Элегия составлена из «цитат» самого Жуковского и его школы, среди них — «Мечты. Песня», вольный перевод Жуковским стихотворения Шиллера «Идеалы»: в период между 1800 и 1813 годами было осуществлено пять разных переводов этого произведения. (Лотман Ю. М. 297—301.)
128 Лотман Ю. М. Указ. кн. С. 297.
129 Данилевский Р. Ю. Указ. соч. С. 356.
130 Ап. Указ. изд. Т. 2. С. 99.
131 Наиболее полная работа: Е. А. Ляцкий. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. Критико-биографические очерки. Стокгольм, 1920.
132 L. Oblomovka Revisited // The American Slavic and East European Review. 1948. № 7. P. 50.
133 См.: Diment G. The Autobiographical Novel of Co-Consciousness. Goncharov, Woolf and Joyce. Gainesville, Florida, 1994. P. 60, 59.
134 В. М. Указ. кн. С. 81.
135 Мильтон Эре находит в истории Юлии «признаки того, что романист уже двинулся по направлению другого и более широкого романа» (Ehre M. P. 140).
136 «Обломове»: «Пуще всего он (Илья) бегал тех бледных, печальных дев, большею частью с черными глазами, в которых светятся «мучительные дни и неправедные ночи», дев с неведомыми никому скорбями и радостями, с синевой под глазами». Они «говорят, что их жизнь обречена проклятию, и иногда падают в обморок» (указ. изд. С. 50).
137 После «теоретического» знакомства с французской литературой (тоненькая тетрадочка учителя Пуле) и практического (запойное чтение французских романов так называемой «новой школы») немец Шмит, упрямо отвергавший не только Шиллера — Гете, но и «Юнговы ночи», выглядел старомодным. Иван Иванович тоже не преуспел: после французов читать Карамзина! (Юлия прочла «Бедную Лизу», несколько страниц из «Писем русского путешественника» и отдала назад.) К счастью, появился Пушкин, и «дева познала сладость русского стиха». Хотя никто не умел растолковать ей значения и достоинства пушкинского романа, тем не менее Татьяна стала ее образцом, а воображение искало своего Онегина: сердце ее ныло, билось. Роль Пушкина в развитии Юлии повторяет подобное явление в судьбе Александра, судя по частоте цитирования им стихов поэта.
138 Ehre M. P. 140.
139 Н. К. Пиксанов причислял Адуева к этому типу («Белинский в борьбе за Гончарова» // Уч. зап. Ленингр. ун-та. 1941. № 76. Вып. 11. С. 78). А. Г. Цейтлин категорически с ним не согласился (указ. кн. С. 73).
140 М. М. 195.
141 Lyngstad A. and Lyngstad S. P. 57.
142 Пашигорев В. Н. 18.
143 Там же.
144 Сдвиг авторской позиции у Гончарова воспроизводит типичную ее динамику в классическом романе воспитания: «Ирония и юмор, комические и трагические ситуации, в которых оказывается главный герой, непосредственные комментарии и голос повествователя, несобственно-прямая речь служат средством проявления авторской позиции в тех эпизодах, где речь идет о заблуждениях и ошибках «вопрошающего» героя, еще не достигшего искомого идеала. Наоборот, в сценах обретения героем этого идеала позиция автора и его резонера идентична» (Пашигорев В. Н. 18).
145 А. И. Соч.: В 9 т. М., 1955. Т. 1. С. 67—68. Далее цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте.
146 Отрадин М. В. 67.
147 Blackall E. A.
148 Бахтин М. М. 398. Примечательна осторожность в суждениях Бахтина: «некоторое обеднение мира и человека».
149 Lavrin J. Goncharov. New Haven, 1954. P. 25.
150 А. И. 68.
151 Blackall E. A. P. 136.
152 Герцен А. И. 1. С. 67. До Гончарова этот тезис воплотился в судьбе графини Эмилии из незавершенного романа Н. М. Карамзина «Рыцарь нашего времени» (1802—1803) (об этом романе — в главе третьей, с. 262). Юная, скучающая, бездетная женщина исповедуется верной приятельнице: «...граф мой совершенный стоик, не привязывается душою ни к чему тленному и не стыдится говорить, для чего он на мне женился!.. Такой муж, оставляя сердце без дела, дает много труда уму и правилам. В первые два года я была с ним несчастлива, испытывала без успеха все способы вывести его из убийственного равнодушия — даже самую ревность — и наконец успокоилась... спокойствие должно быть моим благополучием» (Карамзин Н. М. Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т. 1. С. 602). Гончаровский вариант несостоявшейся молодости более драматичен, поскольку для его героини (более страстной и менее рассудительной) «спокойствие» достигается лишь погружением в безнадежное равнодушие.
153 Тургенев И. С. т. Соч.: В 12 т. М., 1981. Т. 5. С. 101. Далее цитирую по этому изданию с указанием страниц в тексте.
154 С. А. Русская литература в ее современных представителях. Критико-биографический этюд. И. С. Тургенев. СПб., 1875. Ч. 2. С. 64.
155 Толстой Л. Н. 307.
156 Там же. С. 310. «Молодость» написана не была, из нее вышел замысел «Романа помещика», который частично реализовался в «Утре помещика» (1856).
157 Л. Н. Собр. соч.: В 20 т. М., 1978. Т. 1. С. 184, 186, 194—195.
158 Л. Н. Переписка с русскими писателями. М., 1962. С. 186.
159 Эйхенбаум Б. М. гг.). С. 345.
160 Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 тт. Т. 74. С. 239. Далее письма цитируются по этому изданию.
161 Эйхенбаум Б. М. Указ. изд. С. 353.
162 г. — весна 1859 г. — период активных контактов двух писателей (затем переписка прервалась на 28 лет). Толстой читает появившегося «Обломова», а Гончаров, получив «ласковое слово» о романе через А. В. Дружинина, пишет 18 мая 1859 г.: «Слову Вашему о моем романе я тем более придаю цену, что знаю, как Вы строги в деле литературного вкуса и суда. Ваше воззрение на искусство имеет в себе что-то новое, оригинальное, иногда даже пугающее своей смелостью, если не во всем можно согласиться с Вами, то нельзя не признать самостоятельной силы». (Последние слова письма напоминают отзыв Толстого об «Обыкновенной истории»: несогласие на фоне признания достоинств.) В этом же письме упоминание о «Семейном счастье»: «Дня через три надеюсь, несмотря на все хлопоты, прочесть начало Вашего романа, о котором мне уже говорили с нескольких сторон. Но жаль, что не узнаю долго продолжения» (8, 272).
163 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 20 т. М., 1979. Т. 3. С. 73. Далее «Семейное счастье» цитируется по этому изданию с указанием страниц в тексте.
164 Эйхенбаум Б. М. 357.
165
166 Тем не менее стоит прислушаться к отзыву ученого: «...в этом произведении — такой жизненно-достоверный, логически-чистый, исследовательский анализ истории семейных взаимоотношений, который придает этому, ставшему заштатным произведению Толстого чрезвычайно острый, устойчивый характер... суть и семейного разлада и семейного счастья взята так глубоко, что остается верной, «поучительной» доныне» (Чичерин А. В. 246—247).
167 Цит. по: В. Указ. кн. С. 260.
168
|