Жданова М. Б. З. А. Резвецова-Шмидт: (К истории семьи Трейгутов) // И. А. Гончаров: Материалы Международной конференции, посвященной 185-летию со дня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова и др. Ульяновск: ГУП «Обл. тип. "Печатный двор"», 1998. — С. 326—333.
М. Б. Жданова
З. А. РЕЗВЕЦОВА-ШМИДТ
(К ИСТОРИИ СЕМЬИ ТРЕЙГУТОВ)
Суть взаимоотношений И. А. Гончарова с семьей своего камердинера Карла Людвига Трейгута1 сегодня достаточно известна. Вспомним, как сам Иван Александрович определил эти отношения: “...я стал единственной опорой всей семьи и без этой поддержки она оставалась бы без призрения и крова”2.
Действительно, Гончаров постарался дать своим воспитанникам — детям слуги — все, что было в его силах: образование, материальную поддержку и, пусть небольшие, но гарантии будущего благополучия3.
Время, однако, показало, что защитить их от самой жизни писателю оказалось не под силу. “Жизнь трогала”, как писал Иван Александрович о своем Обломове, очень больно трогала близких ему людей.
В судьбе каждого из них отразилась судьба нашей многострадальной страны.
Тяжелейшие испытания и потери выпали на долю самой любимой воспитанницы Гончарова Сани Трейгут (в замужестве Резвецовой): в годы первой мировой войны пропал ее сын Вадим, второй сын Борис был тяжело ранен, в 1918 году в холодном и голодном Петрограде от воспаления легких умирает ее муж Александр Дмитриевич Резвецов, год спустя она хоронит дочь Нину — талантливую и многообещающую пианистку.
Некоторое облегчение, казалось, наступило в начале 20-х годов: служит сын Борис, дочь Зоя учительствует в Костроме.
Однако дальнейшие исследования показали, что и последние годы жизни Александры Карловны Резвецовой, и жизнь ее дочери Зои Александровны были полны самых драматических событий.
Несколько лет назад, когда готовилась к публикации статья “И. А. Гончаров и Трейгуты”, о Зое Александровне Резвецовой было известно немногое. В последующие годы архивный поиск в Москве, Костроме, Ростове-на-Дону, Таганроге и Петербурге принес свои результаты. А новое направление поиску дал, как это часто бывает, случай: в одном из частных разговоров о семье Александры Карловны, о трудностях, связанных с поисками новых сведений о ней, промелькнул отголосок давних неуверенных детских воспоминаний о том, что муж дочери Александры Карловны будто бы был видным деятелем меньшевистского движения. В этом направлении и начались исследования, продолжающиеся до настоящего времени.
Поиск не завершен, но все же о трагической судьбе младшей дочери любимой воспитанницы Гончарова сегодня мы знаем многое.
Зоя родилась через пять лет после смерти И. А. Гончарова. “Родилась в семье свободного художника в 1896 году” — рассказывает Зоя Александровна о себе в 1931 году на одном из допросов4. Напомним, что отец ее, А. Д. Резвецов, был замечательным музыкантом, преподавателем Петербургской консерватории.
“...по 1920 г. я жила и училась в Ленинграде. В 1920 году я закончила I Ленинградский высший пединститут и начала работать”5 42 преподавательницей естествознания. В 1920 году Зоя переезжает в Москву “по обстоятельствам семейного характера (умер отец и сестра)”6.
В Москве З. Резвецова устраивается на работу по специальности: в детском городке, в школе ХОНО (Хамовнический отдел народного образования).
В Хамовническом районе 24 мая 1922 года она и была арестована органами ОГПУ. Начался новый, страшный этап в жизни Зои Александровны: теперь не она решала как и где ей жить, чем заниматься. Долгие годы ей предстояло ощущать на себя внимание “компетентных” органов.
Из протокола допроса Зои Александровны Резвецовой 5 марта 1931 года:
Вопрос: “Скажите причину и обстоятельства, при которых Вы были арестованы и высланы из Москвы.”
Ответ: “В Москве я работала в школе и часто бывала на лекциях в Университете, сталкивалась со студентами. В это время среди студентов распространялись нелегальные а/с (антисоветские) листовки, одна из которых была обнаружена у меня при обыске. В то время политически я была не...человеком, и ни к какой политической организации или партийной организации не примыкала. Круг знакомых у меня был исключительно среди молодых, из которых я знала меньшевиков и эсеров. Лицо, которое знакомило меня с а/с листовками был студент Моисей Зарос, который пытался меня привлечь к работе помощи заключенным эсерам”7.
После ареста и краткого разбирательства Зоя Александровна высылается в Вятку на два года, там она тоже работает в школе.
В Вятке Зоя Александровна знакомится с политссыльным Шмидтом Израилем Нисоновичем и выходит за него замуж. “Шмид И. Н. принадлежал к партии меньшевиков”8, — читаем в протоколе допроса Зои Александровны. Вместе они были недолго, в 1923 году срок ссылки мужа закончился, и он уезжает в Москву. Вскоре и Зоя Александровна покидает Вятку. Ее, как и многих политических ссыльных, переводят в Самарканд.
В феврале 1924 года к Зое Александровне ненадолго приезжает муж. “Пробыв у меня около двух недель, он уехал и по дороге был арестован и через несколько месяцев получил приговор высылки на 3 года в Соловки. Я выразила желание ехать с ним. Мне разрешение было дано, и мы в октябре 1924 года были направлены в Соловки. Но ввиду беременности в Москве решение в отношении меня было изменено и я была направлена до окончании срока ссылки в Кострому, а муж поехал в Соловки”9.
В Кострому Зоя Александровна приехала в январе 1925 года, вскоре у нее родилась дочь Юлия. Очевидно, именно рождением ребенка был вызван переезд из Москвы в Кострому ее матери Александры Карловны Резвецовой (Сани Трейгут — любимой воспитанницы И. А. Гончарова). С 7 октября 1926 года Зоя Александровна работает на вечернем отделении рабфака. В мае 1928 года заканчивается срок ссылки, но она с дочерью и матерью остаются пока в Костроме. Очевидно, это было вызвано трудностями с переездом и обустройством в Москве, где находились в то время все родственники: тетка, брат с семьей. Но в августе 1928 года скоропостижно умирает от инсульта мать Зои Александра Карловна (по воспоминаниям родственников ее внезапная смерть была вызвана очередным обыском).
Похоронив мать, Зоя Александровна с дочерью все-таки уезжают в Москву. О ее пребывании там мы до настоящего времени никакими сведениями не располагаем. Но вот как сама Зоя Александровна позже объясняла свой отъезд из столицы: “В апреле месяце 1929 года я из Москвы вследствии того, что не могла устроиться с комнатой, выехала в г. Ростов”10. В Ростове-на-Дону на ул. Старопочтовой жили родители мужа, к ним она и уезжает.
Сам же Израиль Нисонович Шмидт в то время отбывал очередную ссылку. После Соловков он был переведен в Тобольский политизолятор, где находился до лета 1927 года, затем последовала ссылка в Коми.
В Ростове уже 5 сентября 1929 года Зоя Александровна устроилась на работу по специальности в школу. Скоро должен был вернуться из ссылки муж. Быть может впервые появилась надежда на спокойную семейную жизнь. Действительно, летом 1930 года Израиль Нисонович был амнистирован, местом жительства, однако, им был избран Сталинград, но все же это было поближе к дому. Надежды снова рухнули в сентябре 1930 года, он вновь арестовывается и переводится на содержание под стражей в Московскую область.
А в начале 1931 года в очередной раз была сломана чуть-чуть налаженная жизнь самой Зои Александровны. ОГПУ Северо-Кавказского края и ДССР выписан ордер № 570 на производство обыска и ареста гражданки Шмидт Зои Александровны. 2 марта 1931 года уполномоченный отдела ПП ОГПУ СКК и ДССР Чернов, допросив Шмидт З. А. в качестве обвиняемой по статье 58 п. 10, 11 ст. УК, и принимая во внимание, “что находясь на свободе она может повредить следствию” избирает меру пресечения “содержание под стражей”11.
Что же теперь вменяется в вину З. А. Шмидт?
23 марта 1931 года Зое Александровне было предъявлено обвинение “в том, что он вошла в нелегально работающую а/с группировку меньшевистского, эсеровского толка, участвовала в ее сборах и обсуждении вопросов а/с характера”12.
По делу привлекались четыре человека. В обвинительном заключении читаем: “Агентурно-следственными данными по настоящему делу установлено следующее: после разгрома меньшевистского подполья в 1925 году, группой активных меньшевиков, проживавших в г. Ростов-на-Дону и состоящих на твердом учете, была сохранена связь и периодически в момент особых трудностей и обострений классовой борьбы с их стороны повторялись попытки к возобновлению своей антисоветской деятельности.
В период возникновения группировки... были приняты следующие практические установки:
1. Создание группы сочувствующих;
2. Установление связей с подпольно работающими меньшевиками других городов (Таганрог и проч.);
5. Направлять выступления оппозиционно-настроенных рабочих и при необходимости поручать выступать на предприятиях членам группировки”13.
“На основании следственных данных обвиняются: — Шмидт Зоя Александровна, 1896 г. рождения, русская, уроженка г. Ленинграда, из мещан, до ареста работала преподавательницей естествознания в школе № 11. В 1922 г. за активную а/с работу была выслана в Вятку. По приезде в Ростов завязала связи с подпольно работающими меньшевиками и приняла участие в а/с работе”14.
На “Постановлении о привлечении в качестве обвиняемого” рукой З. А. Шмидт 23 марта 1931 года была сделана такая запись: “Потверждая ранее данные показания, утверждаю, ни о существовании какой-либо а/с группировки в Ростове, не имею никакого представления, никогда не участвовала в ее сборах и не принимала участия в обсуждении вопросов а/с характера. Поэтому данное обвинение считаю необоснованным. З. Шмидт”15.
19 июня 1931 года в Москве на площади Дзержинского, 2 по делу Зои Александровны допрашивался ее муж И. Н. Шмидт. Из протокола допроса: “...я веду переписку со своей женой, которая проживает у моих родителей в Ростове н/Д. Переписка с женой носит чисто личный характер”16.
“Вещественных доказательств по делу нет”, органы дознания все же постановили: “Следственное дело 24889 по обвинению гр-н Чечик Мирона Климентьевича, Шмидт Зои Александровны, Борисенко Гавриила Капитоновича, Тендетниковой Феклы Моисеевны — по ст. 58, п. 10 и 11 УК — направить в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ для внесудебного рассмотрения”17.
Через шесть месяцев в протоколе Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 17 сентября 1931 года было записано:
“Слушали: Дело № 115650 по обвинению...гр. Шмидт Зои Александровны и др. в числе 4-х чел. по ст. 58/10 и 11 ст. УК.
Постановили: Шмидт Зою Александровну — выслать через ПП ОГПУ на Урал сроком на три года, считая срок с 3/3—31 г.”18 Сведений о том, где Зоя Александровны отбывала свою последнюю ссылку и когда вернулась в Ростов, до настоящего времени не обнаружено. Также не обнаружено пока документов и о дальнейшей судьбе ее мужа И. Н. Шмидта. Лишь со слов их родственников мы знаем, что Израиль Нисонович был последний раз арестован в 1937 году и с тех пор известий о нем не было.
А. Шмидт конца 30-х — начала 40-х годов.
Из этих документов становится очевидным, что в Таганроге, куда она вместе с дочерью переехала в 1936 году и поселилась на ул. Копенгаузенской в доме № 1919, устроиться на работу по специальности ей не удалось. Стала работать уборщицей. Средств к существованию почти никаких. Пройдя с дочерью две ссылки, продолжала растить ее совсем одна.
Началась война, и Зоя Александровна с дочерью оказались на оккупированной территории. В мае 1942 года — новая беда. В Таганрогском архиве сохранились “Транспортные листы, угнанных граждан на работу в фашистскую Германию” (на нем. языке). В одном из них под № 383 значится Шмидт Юлия, 1925 г. р. Копенгаузенская, 19. И дата отправления 19.V20. Так Зоя Александровна потеряла последнего близкого человека. Юлочка из Германии так и не вернулась. В семье старшего брата Зои Александровны сохранились воспоминания о том, что Юлия в Германии тяжело заболела туберкулезом и скончалась там же незадолго до окончания войны, 23 февраля 1945 года. В семье Резвецовых21
Вернувшись после войны из Германии, товарищи Юлии очень помогали и поддерживали Зою Александровну. В то время она снова учительствовала, преподавала естествознание в Таганрогской средней школе № 16.
28 декабря 1956 года в газете “Таганрогская правда” появился некролог, извещающий о кончине после тяжелой болезни бывшей учительницы Зои Александровны Шмидт.
Зоя Александровна в полной мере разделила судьбу многих своих современников: лишь в августе 1989 года по ее делу прокуратурой Ростовской области было дано заключение, из которого следует, что “Шмидт Зоря Александровна подпадает под действие ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года “О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30—40-х и начала 50-х годов”22.
Примечания
1 г.) — камердинер И. А. Гончарова 60-е — 70-е годы XIX в.
2 А. Гончаров, СС., т. 8, — М., 1952. С. 481.
3 Александра Карловна Трейгут (1869—1928), — старшая воспитанница И. А. Гончарова, окончила Коломенскую женскую гимназию в Петербурге, Ивановское высшее педагогическое училище.
— Трейгут Василий Карлович (1871—1813) — воспитанник И. А. Гончарова, окончил ремесленное училище цесаревича Николая, Петербургское юнкерское училище, участвовал в русско-японской войне.
А. Гончарова, окончила Коломенскую гимназию и Ивановские высшие педагогические курсы.
4 “Протокол допроса обвиняемого Шмидт Зои Александровны, 1931 год, март, 2 дня” — Архив УФСБ России по Ростовской н/Дону области, П—39500, № 30.
5 То же.
6 То же, № 38.
7 То же, № 30.
8
9 То же.
10. То же.
11 То же, № 3.
12 То же, № 49.
13 69.
14 То же, № 72.
15 То же, № 49.
16 То же, № 58.
17 То же, № 73.
18 74.
19 Таганрогский филиал Госархива Ростовской области, ф. Р—519, д. 255, л. 62, ф. Р—517, оп. 1, д. 1469, л. 206.
20 То же, ф. Р—514, оп. 1, д. 127, л. 8.
21 К. Трейгут. Живут в Москве.
22 П — 39500, № 76.