Гончаров И. А. Письмо к [Романову К.], январь 1884 г. // Гончаров И. А. Литературно-критические статьи и письма. — Л.: Гослитиздат, 1938. — С. 336—338.
1
Первые, стыдливые звуки молодой лиры — всегда трогательны, когда они искренни, т. е. когда пером водит не одно юношеское самолюбие, а просятся нружу сердце, душа, мысль…
…Чтó писать? Это скажет потом жизнь, когда выработается вполне орудие писания — перо. Юность и прежде, с старых времен, и теперь начинает стихами, а потом, когда определится род таланта — кончает часто прозой, и не редко не художественными произведениями, а критикой, публицистикой, или чем-нибудь еще. Колеи писательского поприща — многочисленны. Например, Jules Janin1 писал романы, а занял блестящее положение в литературе — великолепными фельетонами. — Можно ли поверить, читая Белинского (а его надо читать и художнику, и критику, и публицисту), что он дебютировал какой-то комедией, о которой потом слышать не мог? Исключенный из университета за «неспособность», без куска хлеба, он примкнул к журналу Надеждина Телескоп и начал писать критические разборы и впоследствии занял первое место в критике отечественных писателей, служащей и теперь руководством для уразумения их достоинств и недостатков.
Тургенев начал тоже стихами, написал какую-то поэму, не имевшую успеха, перешел с своей поэзией на прозу и приложил и то и другое к действительной жизни, какую наблюдал в близких к нему сферах, сначала в деревне — и воспел, т. е. описал русскую природу и деревенский быт — в небольших картинках и очерках (Записки Охотника), как, никто!
Майков, Некрасов — и другие остались при стихах и совершили полную карьеру до конца.
Обращаюсь к влечению выражаться, писать, как к признаку таланта. Я, с 14—15-летнего возраста, не подозревая в себе никакого таланта, читал все, что попадалось под руку, и писал сам непрестанно. Ни игры, ни потом, в студенчестве и позднее на службе — ни приятельские кружки и беседы — не могли отвлекать меня от книг. Романы, путешествия, историч[еские] сочинения, особенно романы, иногда старые, глупые (Радклиф, Коттень и др.) — все поглощалось мной с невероятной быстротой и жадностью.
Потом я стал переводить массы — из Гете например — только не стихами, за которые я никогда не брался, а многие его прозаические сочинения, из Шиллера, Винкельмана и др. И все это без всякой практической цели, а просто из влечения писать
Все это чтение и писание выработало мне однако перо и сообщило, бессознательно, писательские приемы
е. я присматривался к взглядам, направлениям и т. д. Тут я только, а не в одиночном чтении и не на студенческой скамье, увидел — не без грусти — какое беспредельное и глубокое море — литература, со страхом понял, что литератору, если он претендует не на дилетантизм в ней, а на серьезное значение, надо положить в это дело чуть не всего себя и не всю жизнь!..
Иван Гончаров.
Январь 1884 г.
Сноски
1