Письмо Майкову В. Н. и Майковой Е. П., 9/21 августа <1860> г. Булонь.

Гончаров И. А. Письмо Майкову В. Н. и Майковой Е. П., 9/21 августа <1860> г. Булонь // Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952—1955.

Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма. — 1955. — С. 348—351.

40

В. Н. и Е. П. МАЙКОВЫМ

Булонь, 9/21 августа <1860>

Сейчас только получил ваше письмо, милые Старик и Старушка, и сию же минуту сажусь отвечать, ибо мне приятно побеседовать с вами. Знаю, что Вы, маленький ангел-чертенок, постоянны в любви — «и в дружбе», говорите Вы: казалось бы, так, а иногда на Вас находит каприз разочарования, и Вы внезапно разлюбливаете человека, если он чуть-чуть, на волос, не достанет головой или ногами до Вашего прокрустова ложа, то есть не отвечает идеалу, какой Вы о нем творите. Сколько раз Вы разлюбили и опять полюбили Льховского во время его отсутствия! Утешаюсь только тем, что при личном появлении его (и моем, надеюсь, тоже) Vous redeviendrez ce que Vous êtes¹, то есть любезность, доброта и дружеское кокетство возьмут опять свое.

В Вашем молчании я подозревал гнев: «Вот-де не пишет ничего в «Подснежник», а’ еще друг! Накажем же его, замолчим, забудем!» Но ведь Вы знаете, я человек подозрительный — таков уродился. В «Подснежник» я точно, что не пишу, хотя в то же время пламенно желал бы наполнить его весь своими сочинениями. Но я пробовал, принимался два раза — и, представьте, что это оказалось морально невозможным. Письма о Дрездене, Берлине etc. оказались мечтой: Берлин и Дрезден не занимают, не шевелят меня, и, как я ни старался сказать о них что-нибудь, выходит пошлость и общие места. Это, конечно, происходит отчасти и оттого, что воображение, от лет, не играет попрежнему над всякой мелочью и в пере нет резвости, остроты и силы. А пустить вялые, сонные строки под своим именем совестно. Это одна причина. Вторая, и главная: как скоро садишься писать с мыслию, что это для детей, не пишется да и только. Надо забыть это обстоятельство, а как его забудешь? Можно писать для них ненарочно, не думая о том. Например, Тургенев, не стараясь и не подозревая ничего, написал свой «Бежин луг» и некоторые другие вещи — для детей; я тоже нечаянно написал книгу для юношества — «Палладу»; Григорович весь (за исключением какого-нибудь Накатова) детский писатель, и тоже ненарочно. Дети не любят, чтоб их считали детьми, и это весьма справедливая мысль, что для детей литература уже готова и что ее надо выбирать из взрослой литературы. Вы мне, Старушка, возразили однажды, что вот-де будто Диккенс и Теккерей пишут для детей: так ли это? и что они пишут? их имена есть там, в детских музеях: да ведь и наши имена есть в «Подснежнике». Не выбор ли это? А наконец, если и правда, и они точно что-нибудь написали, то что же это доказывает? Они гении, они вон по два романа в год пишут, следовательно им, может быть, легко написать статейку или две в год. А вот другие большие писатели: Гете, Шиллер, Жан-Поль, Ламартин — и многие, многие, а наши: Пушкин, Лермонтов, Гоголь etc. — писали ли для детей? Нет, не слыхать. Словом, это — если не невозможно, то очень трудно, и я полагаю, что писать для детей собственно нельзя, а можно помещать в журнал детский что-нибудь уже готовое, что написано и лежит в портфеле, путешествие, рассказ, история — все, что годится и для взрослых и что не имеет в себе ничего, что бы только могло повредить детскому уму и воображению.

Все это пишу и прописываю на случай, если б Вы в самом деле на меня сердились за неписание в «Подснежник». Не думайте, чтоб я хотел доказывать, что писать и работать для детей — вздор и что «Подснежник» издавать не нужно: напротив. Есть люди, хорошо умеющие приспособиться к юному возрасту, к вкусу, потребностям, склонностям детей и юношей, есть созданные для этого умы и перья. Притом я говорю про одну изящную часть, а остается еще практическая часть, науки, художества — словом, это почва богатая, на которой поэзия занимает небольшой участок. Притом, наконец, я не только не отчаиваюсь, но даже не сомневаюсь, что со временем явлюсь там с чем-нибудь.

Меня в Дрездене спрашивала одна из девиц Никитенко, не хотите ли Вы, Старик, перевода из какой-то превосходной английской книги, для юношей рассказ: я сказал, что спрошу об этом Вас. Довольны?

Сам я иногда пописывал, но все это, вместе с написанным прежде, представляет такой хаос, что если и удастся кончить кое-как в нынешнем году, то года два надо обрабатывать. Герой решительно не выходит или выходит что-то дико, необразно, неполно. Кажется, я взял на себя невозможную задачу: изобразить внутренность, потрохи, кулисы художника и искусства. Есть сцены, есть фигуры, но в целом ничего нет.

ée² или зафланируешься в городе; то Наполеон именинник, в саду общественные игры, иллюминация, то начались régates (речные и морские гонки), то море пойдешь смотреть, как оно подошло к самым домам (haute marée)³ — и время уходит. Я приехал прямо в наше прежнее жилище, но милой Джорджаны нет, она уехала в Англию; меня встретила ее belle-soeur⁴ с длинными repentir⁵ и предложила ту комнату, которую Вы прежде занимали вверху. Но я отказался и поселился в огромной отели du grand pavillon (помните, крайняя к выезду); за комнату брали с меня 5 фр. в сутки — да 4 за обед. Это бы ничего, но прачка перемешала у меня платки: мои отличные, новые батистовые взяла, а мне дала дырявые. И это бы ничего, но я встретил Я. К. Грота, который живет очень дешево в английском chambres garnies⁶ ’Ecu. Я там и поселился и взял уже 13 ванн; мне остается еще 8. Но если приедет сюда из Швейцарии Никитенко с женой, то я проживу еще с неделю. Мне все равно, здесь ли, в Париже, или Дрездене. Paris! ah Paris! ce haut, magnifique Paris! Cette belle France! Paris! Comme on у s’amuse, comme on у mange bien! ah, fichtre — que c’est gentil!⁷

Море освежает и, вероятно, укрепляет меня: жидовка в начале моего приезда сказала, что я стал гадкий, vilain, а теперь говорит, что я поправляюсь. Уже более недели, как я купил у ней 6 пар pique à l’anglaise, для Вас, Старушка; я помню, что обещал Вам еще в Петербурге. Полотенец привезти не заказывайте: нет возможности сунуть; столько набралось всякой всячины. Я даже, против обыкновения, не заказываю рубашек этот раз. Но Вам куплены две маленькие миленькие вазочки в Богемии, которые я вверил попечению милых барышень Никитенко. Больше никому и ничего не везу — да не прогневаются! Нынче я как-то глупо распорядился деньгами: взял столько же, а уж их почти нет.

Сигар я таких нашел здесь у гарсона в hôtel Pavillon, каких едва ли когда куривал; чистейшие гаванские, Старик! Поздравляю и Вас с прошедшими именинами.

Сноски

¹ ).

² На плотине (франц.).

³ Прилив (франц.).

⁴ франц.).

⁵ Локоны (франц.).

⁶ Меблированные комнаты ().

⁷ Париж! ах, Париж! этот возвышенный, великолепный Париж! эта прекрасная Франция! Париж! как там веселятся, как там хорошо едят! ах, чорт возьми, как это славно! (франц.)

Примечания