Письмо Некрасову Н. А., <22 мая 1868 г. Петербург>.

Гончаров И. А. Письмо Некрасову Н. А., <22 мая 1868 г. Петербург> // Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952—1955.

Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма. — 1955. — С. 375—377.

49

Н. А. НЕКРАСОВУ

Среда. <22 мая 1868 г. Петербург>

Я думал, что Вы уже давно на даче, любезнейший Николай Алексеевич, и только что хотел писать к Вам, как пришла девушка от Вашей хозяйки спросить, буду ли я жить в Лигове, или еду за границу. Я решил ехать и на-днях уеду — а Вас и обеих хозяек Ваших — не знаю, как и благодарить за гостеприимное предложение и за хлебосольство вообще. Но это сожительство было бы крайне непрактично собственно для моей цели: то есть для писания. У меня было несколько планов: хотел я жить и в Царском Селе, но это все равно что город; думал было ехать и в Москву к сестре — опять-таки в город — и конец концов — приходится ехать за границу, тем более что здоровье мое настоятельно этого требует.

меня оканчивать и развязаться с этим романом, который, как камень, мешает мне, а собственно из приязни ко мне и к литературе тоже, потому что кое-что слышали из этого романа. Я и постараюсь или кончить его, или, если не удастся, уже брошу его. Об этом Вашем бескорыстном отношении к моему труду я писал за границу к Стасюлевичу и буду также долго помнить это, как Вы помните, что я когда-то служил Вам переводчиком в Дрездене.

Я не думаю, чтобы роман мог годиться для Вас, хотя я не оскорблю в нем ни старого, ни молодого поколения, но общее направление его, даже самая идея, если не противоречит прямо, то не совпадает вполне с теми, даже некрайними, началами, которым будет следовать Ваш журнал. Словом, будет натяжка. Если бы он и дал несколько новых подписчиков, то Вы сами — сила Елисеев, Успенский, Слепцов и другие работали вместе с Вами и остаются при Вас, кроме, кажется, Успенского, а это тоже — рекомендация.

Что касается до житья на даче, то оно непрактично для меня потому, что мне нужно совершенное уединение, чтобы работать, а у Вас все-таки людно — и притом еще такие добрые и ласковые хозяйки — и я впал бы не в писание, а в болтливость с ними и надоел бы им и потерял бы время.

Вашу хозяйку поблагодарите за внимание — я просил у ней карточки, а она дала мне портретик — это уже роскошь, за что, однако, очень ей благодарен. Видно, что она добрая и балует стариков, хотя, конечно, не без того, чтобы и посмеяться над ними. И поделом, особенно за то, что я дразнил ее Виктором Яковлевичем. Теперь уж не буду, потому что еду, а ему кланяйтесь и скажите, что я, вероятно, уже в последний раз поспорил с ним у Вас за обедом так же злобно и так же ненадолго, как бывало в Совете. Теперь негде видеться.

Спасибо Вам за то, что помогли мне привести в ясность экономическую сторону вопроса: я воспользовался и для себя и для Стасюлевича, который тоже рассчитывать не мастер, Вашею опытностью, чтоб только знать, на какой корме остановиться, чтоб было как можно выгоднее для меня (это теперь мой хлеб) и для него также. Мы пришли очень к удовлетворительному соглашению и для него и для меня, Я дешево отдал «Обломова» и еще дешевле «Фрегат «Палладу» — на которые мог бы приобрести тысяч пять больше — вот почему я и колебался. А теперь это дело кончено.

Но я до отъезда на минуту забегу к Вам: девушка сказывала, что Вы переезжаете послезавтра, а теперь страшно голова болит — и я пойду в сад и на Неву подышать немного воздухом, а письмо мимоходом брошу в ящик.

Ваш .

Я собираюсь выехать или в воскресенье, или в понедельник, и если бы не успел забежать, то уж извините и прощайте. Но Вы за это не посетуете на меня. Боюсь, что захлопочусь.

Примечания