• Приглашаем посетить наш сайт
    Кулинария (cook-lib.ru)
  • Письмо Писемскому А. Ф., 5 февраля 1875 г. <Петербург>.

    Гончаров И. А. Письмо Писемскому А. Ф., 5 февраля 1875 г. <Петербург> // Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952—1955.

    Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма. — 1955. — С. 476—478.


    83

    А. Ф. ПИСЕМСКОМУ

    5 февраля 1875. <Петербург>

    Я получил Вашу пьесу, почтеннейший Алексей Феофилактович — и благодарю за присылку.

    При этом не могу не поделиться с Вами впечатлением, которое она произвела на меня, тем более что это впечатление идет в разрез всему тому, что о пьесе говорили мне другие. Я только и слышал и слышу каждый день от всех, что пьеса плоха, некоторые говорили даже, что она ниже всякой критики.

    Поэтому я вчера с большим предубеждением принялся читать ее, но, к изумлению моему, пьеса подействовала на меня совсем иначе. Она мне показалась умна, жива, искусно задумана и чрезвычайно удачно ведена, как будто вылитая сразу из одного куска металла. И притом очень сценична. Но что в ней лучше всего — это обе героини. Дарьялова и Надя — обе женственны. Это настоящие женщины: очерк горничной Нади — сделан мастерски.

    Откуда же, думаю я с удивлением, эти единодушные порицания? Или — неужели я сам так грубо ошибаюсь, что не умею отличить из рук вон слабой пьесы, как ее называют все, от положительно хорошей, как я ее нахожу? Или это от пристрастия к Вам: но у меня его нет — доказательство тому мое невысокое мнение о «Ваале».

    Кроме героев, в драме живо и искусно начертана карикатура мошеннических акционерных обществ — и особенно удачно введен азиатский элемент, армяне, татары etc., играющие большую роль в торговле от Астрахани до Петербурга. — Все это метит не в бровь, а прямо в глаз — следовательно, с этой стороны — это большая услуга обществу — ткнуть пальцем в разных Дарьяловых и тому подобный народ!

    Кроме того, пьеса нравственна — обнажая грубые понятия о правах и жалкие отношения обоих полов друг к другу — в просвещенное время! — Последняя сцена в саду этой новой «Травиаты» — глубоко трогательна, даже без пистолетного выстрела!

    И вдруг эта пьеса не нравится, а нравится, например, «Sphinx», Сфинкс, играемая на Михайловском театре, где содержание скудно, конец натянут (я ее читал, но не видал на сцене) — и всё бессилие идеи и характеров прикрыто красивым, выработанным языком!

    Кажется, я не ошибусь, если предположу причины нерасположения к Вашей пьесе в следующем:

    1) Сфера Ваших героев отчасти надоела: это танцклассы или кафе-chantants, где герои — плуты, кокотки, а у Вас тут примешались дворники и будочники и т. д.

    Но что же делать, если эта сфера с каждым днем все распространяется и захватывает более и более простора и народу? А кокотки? Они положительно господствуют в обществе — и вместе с разными акционерами и концессионерами ворочают машиной почти всей спекулятивной и промышленной деятельности, следовательно большая часть общественной арены, общественных сил и денег — во власти у них! «Зачем же трогать их?» Как зачем писателю трогать их? Кому же и трогать и указывать на них, как не сатирику, не комику там, где законы и полиция бессильны?

    Ведь они и оне затрогивают все наши интересы, чувства, будят и даже создают гадкие, неестественные страсти и т. д. и т. д. — словом, будоражат все общество!

    Вы берете на свою долю то, что сами видите. Пусть другие комики берут то же самое в другой сфере повыше, в классе развитых и опрятных плутов и кокоток — в бархате, шелку, в больших салонах! Suum cuique!1

    2) Другая причина злой критики против «Просвещенного времени» — это противоречие, вкравшееся в характер героини Дарьяловой.

    сознательной любви, на которой сердце ее могло бы отдохнуть от мерзкой сферы и гадостей ее мужа?

    И этим пьесе сообщен в конце глубокий интерес.

    Но так ли это? Посмотрите, что делает эта госпожа вначале? Она вешается на шею к Аматурову, целует ему руки, не спускает с него глаз, ревнует его на каждом шагу и в каждом слове и, наконец, разражается (стр. 71) монологом, с такими выражениями: «Ты бог какой-то для меня! Идол!» — так что ему становится даже неловко.

    «За ум, говорит, за твое доброе сердце люблю тебя — (и тут же прибавляет) и за чудные глаза!»

    В чем эта женщина успела разглядеть его «доброе сердце» — это неизвестно, но только ясно одно, что язык этот есть язык половой страсти и что она отнюдь не имела права называть его чувственником, когда вся пьеса до последнего акта наполнена горячечными и страстными излияниями ее ревнивой половой любви.

    Даже первый разговор ее с Аматуровым в начале пьесы, где она добивается от него, за что он ее любит, и как будто обижается ответом, что за ее красоту, очевидно, сочинен, чтоб сделать из нее в конце идеальную непошлую женщину. Но и эта прелюдия не спасает ее, а только как будто прикрывает искусно ее нервную и раздражительно-чувственную натуру. Далее и в этой сцене она как будто добивается узнать только, одну ли ее и страстно ли он ее любит? Нет, кроме конца, во всей пьесе она является уже готовою кокоткой — если не по принципу не продажной, то по темпераменту.

    Вот это-то противоречие, которое, вероятно, заметит Вам и серьезная, а не фельетонная критика, конечно и служит оружием против пьесы многочисленным ее порицателям.

    Что касается до меня, я радуюсь Вашему успеху и нахожу его вполне заслуженным. Если актеры сумеют сыграть — пьеса очень сценична и будет смотреться с удовольствием.

    Дружески кланяюсь Вам и Екатерине Павловне.

     Гончаров.

    Сноски

    1 Всякому свое! (лат.).

    Примечания

      83

      Впервые: А. Ф. , Письма, 1936, стр. 724—726. Печатается по автографу ИРЛИ.

    1. Я получил Вашу пьесу... — 2 февраля 1875 года. Писемский послал Гончарову оттиски из январской книжки «Русского вестника» за 1875 год с драмой «Просвещенное время» и небольшим письмом (см. Писемский 294—295).

    2. ...мнение о «Ваале»

    Раздел сайта: