Письмо Толстому Л. Н., 9 марта 1888 г. <Петербург>.

Гончаров И. А. Письмо Толстому Л. Н., 9 марта 1888 г. <Петербург> // Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952—1955.

Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма. — 1955

91

Л. Н. ТОЛСТОМУ

9 марта 1888. <Петербург> Моховая, № 3.

Я получил Ваше милое письмо, добрый, многоуважаемый граф Лев Николаевич, и очень обрадовался ему. Я беспокоился мыслию, что мое послание в декабре пришло некстати и, может быть, оторвало Вас от занятий. Но из ответа Вашего ничего этого не видно, а видна только ласка и старое дружелюбие, чем я несказанно доволен.

«Слугам» (в «Ниве»), которое откровенно объясняет, почему я не мог ничего писать о народе и для народа, которого быт, нравы, нужды, дела и страсти известны мне только понаслышке. Не знаю, пробежали ли Вы это предисловие и показался ли я Вам прав или же нет.

Но Вы, неожиданно для меня, прочли в «Вестнике Европы» и мои воспоминания «На родине» — и одобряете их. Мне все думается, не по доброте ли, и не по снисхождению ли к старику делают это. И многие другие тоже хвалят, а я сам немного совестился показаться в печать с такими бледными и бессодержательными рассказами. Ан, вышло ничего. Старьем немного отзывается: как будто сидел-сидел дед на месте, глядя на пляску молодежи, да вдруг не утерпел, вспомнил старину и проплясал гросфатер. Конечно, ему хлопают.

В «Journal de St. Petersbourg» среди комплиментов замечено, что «так уже не пишут теперь»: это обоюдоострый комплимент: пожалуй, значит, и не надо-де так писать.

Вы говорите, чтобы я продолжал свои воспоминания: спасибо Вам за доброе слово. Но продолжать трудно, потому что далее следуют более свежие, близкие к нашему времени воспоминания. Пришлось бы затрогивать, что еще не отжило, не умерло. Есть еще живые свидетели недавнего минувшего. Трогать все это неудобно. Но посмотрю, не найду ли чего, и если будет охота и сила — попробую. Да дряхлею очень — куда уж мне!

Я, читая мартовскую книжку «Вестника Европы», статью Щедрина «Тетенька Анфиса», вспомнил о Вас. Там есть помещик, муж этой тетеньки, варвар, зверь. Он засек женщину до смерти и попал под уголовный суд. Ему грозит каторга, но жена советует ему его в черном теле, мучает, потешается. Ужасно! Какую бы потрясающую, шекспировскую, но чисто русскую драму сделали бы Вы, Лев Николаевич, из этой пытки: пожалуй, превзошли бы «Власть тьмы».

Благодарю Вас за добрые, ласковые слова и дружески, крепко обнимаю Вас.

И. Гончаров.

Примечания