Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 11 ноября 1882 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 479—482. — (Лит. наследство; Т. 102).
35
С.-Петербург. 11 ноября 1882
Ваше милое письмо, дорогой Анатолий Федорович, я получил сегодня1 — и тотчас же отвечаю, чтобы мои строки застали Вас еще в городе. Дайте мне, пожалуйста, при первом случае знать, дойдут ли они до Вас.
Я не умею и представить себе процесса обревизования судов целой губернии, т. е. не знаю, как это делается; может быть так, как делалось в доброе старое время с бунтующими массами: берут десятого и порют. И тут — достают из бумажного океана десятое дело и поверяют. Как бы то ни было, но я могу представить себе, какая мучительная работа возложена на Вас, и еще лучше представляю себе громадную пользу Вашей ревизии. Это струя свежего воздуха, вдунутая в душную тюрьму. Но где взять 50 Анатолиев Федоровичей, чтобы внести дезинфекцию в 50 провинций? Мне только странно, что такое свежее и молодое дело, как наш паркет2, успело настолько испортиться в короткое время, что нужно предпринимать экстренную и поголовную дезинфекцию целого, ближайшего к столице участка3! Когда и как он успел засориться!
4. К счастию, нас всего было человек пять — и я удостоен был приема наедине и нескольких минут доброго, ласкового разговора. Я вышел совершенно очарованный: мне как будто подвязали крылья.
Вы как будто угадали, говоря в письме, что мне надо бы “повелеть” издать мои книги5: хотя повеления не было, или если было, то в форме вопроса: “печатаю ли я свои сочинения?” Я конечно поспешил отвечать утвердительно, и даже испросил позволения сам лично представить их, когда они будут готовы.
Вследствие этого, неделю тому назад, я подписал контракт, которым уступаю мое авторское право на все сочинения Глазунову6<емпляр> Обломова7.
Но об этом прошу пока не говорить никому, чтобы через провинциальную печать не дошло до здешних газет, которые разболтают прежде времени, а между тем книги выйдут в печать вероятно не ближе осени.
Вы много утешили меня, читая Обломова8. Я думал, что его и вообще таких старых книг, как мои, читать нельзя. Впрочем — теперь это не мое дело: я не навязывал, ко мне приставали, чтоб я уступил, и если будет невыгодно, пусть на меня не пеняют!
Видел я не раз Сирену Исаковну и М<ихаила> М<атвеевича>, один раз даже обедал с ними у барона, их соседа9<елев>10 был у кого-то на Вашей лестнице и слышал от швейцара, что Вас будто бы ожидают сюда завтра, т. е. вчера, во вторник. Мы все восплескали, ан вот и нет!
Еще пришлось, да и теперь приходится отчасти мне выдерживать некоторую борьбу с Мих<аилом> Матв<еевичем>, по поводу каких-то злых его умыслов на счет моего 50-летия. Помните, за столом я, в виде курьеза, упомянул, что в нынешнем году мне исполняется — во 1-х, 70 лет от роду, во 2-х — с тех пор, как я — в 1832 году напечатал в “Телескопе” отрывок из франц<узского> романа, и 3<-е>, 35 лет — со времени напечатания в 1847 г. в “Современнике” “Обыкновенной истории”11.
Помните также, что я об этих своих просил Вас никому не говорить, чтоб это не перешло в газеты, — понеже я никакого шума и никакой юбилейной каши не хочу12. Ни, ни!
А он-таки справился в Публич<ной> Библ<иотеке>, да только в “Телеграфе”13 “Телескопу” и между прочим спросил, зачем ему эта справка. Тут же кстати посетил меня Андрей Алекс<андрович>14 — и недаром, как я вижу. Видя, что готовится что-то непутное, я приступил к Мих<аилу> Матв<еевичу> и настрого запретил ему думать о какой бы то ни было овации, назвал передачу застольного разговора изменой. Тогда он пошел на компромиссы, сказал, что можно устроить интимный обед от редакции тех журналов, где я печатал. Я было на это подался, но потом отклонил и это — зачем15?
Ничего не надо: эти числа знаменательны только для меня — и пусть мой год канет в пучину вечности, не помянутый ни добрым словом — и за то не отмеченный какою-нибудь злостью!
Вы обещаете заглянуть сюда 20-го числа — значит — до свидания.
|
Обнимаю Вас крепко |
И. Гончаров |
Кроме — все маленькие гады сидят в школе. Генерал и Лиса растут. Лягуша цветет — и все страх как Вас любят. Мать их благодарит за ласку к детям.
1 Письмо от 8 ноября 1882 г. из Новгорода, где Кони проводил ревизию Новгородского губернского суда (Кони. 8. С. 53—54).
2 См. п. 26, примеч. 6.
3 “Ревизия суда, — писал Кони Гончарову 8 ноября 1882 г., — дело серьезное, ответственное и щекотливое, — здешний же суд запущен давно и благодаря лени, апатии и даже недобросовестности его председателя, человека нравственно опустившегося, — в него, в его святые (по мысли составителя Судебных уставов) стены — пробрались всякие тлетворные гады старого подьяческого порядка и наделали многое множество гадостей, отвративших от суда лучших из местных деятелей. Приходится все привести в порядок, внушить, кому следует, “правила веры и образ кротости” и, исправив испорченную машину, поставить ее снова на рельсы” (Кони. Т. 8. С. 53).
4 22 и 27 октября 1882 г. Гончаров дважды был в Гатчине на приеме у Александра III (Прав. вестн. 1882. № 235 и 238. 26 и 29 октября). “Довольны ли поездкою в Гатчину, о которой я читал в “Прав<ительственном> вестн<ике>”, — спрашивал Кони Гончарова 8 ноября 1882 г. (Кони. 8. С. 54).
5 “Если бы я был государем (жажду знать подробности Вашего у него пребывания), я бы Вам “высочайше повелел” издать Ваши сочинения — и этот акт самовластия, я уверен, приветствовался бы всеми партиями без различия” (Там же. С. 54).
6 3 ноября 1882 г. Гончаров заключил с И. И. Глазуновым договор на издание полного собрания своих сочинений (Летопись. С. 254), которое вышло в свет в 1884 г. (первый том его поступил в продажу 7 декабря 1883 г. (Новое время. 1883. № 2794. 8 декабря).
7 8.
8 8 ноября 1882 г. Кони писал Гончарову: “Но кто меня спасал от скуки в минуты отдыха, кто мне доставил массу вновь испытанных наслаждений, так это Вы, мой дорогой И<ван> А<лександрович>. Я взял с собою “Обломова”. — Давно не был он у меня в руках. (Мой экземпляр зачитал какой-то негодник, которого, я, впрочем, вполне понимаю). Я помню, как впервые прочел я его, почти за один присест, не обедая и не ложась спать, — довольствуясь горбушкою черного хлеба, которую окропил восторженными, благодарными слезами. — И теперь, среди дела, в зрелом возрасте, усталый от жизни и все изведавший, — я снова плакал над некоторыми страницами, снова восхищался этим чудным, точно из мрамора вырубленным языком — и горделиво вспоминал, что имею честь пользоваться Вашею дружбою. Но только теперь я более ценю и понимаю глубину Ваших образов и тот нравственный свет, который от них разливается. Я чувствую себя способным зачитать книгу Плетневой, ибо купить Обломова ни за какие деньги нельзя... Нет! Вы должны издать свои сочинения. Вы не имеете права лишать молодое поколение Вашей родины возможности наслаждаться этими облагораживающими строками. Вы не можете отнимать у людей, измученных жизнью, возможность забыться над Вашею книгою и освежить свою душу высоким художественным наслаждением” (Кони. Т. 8. С. 53—54).
9 Подразумевается петербургский банкир барон Г. О. Гинцбург, сосед и приятель Л. И. и М. М. Стасюлевичей. Сирена Исаковна — Л. И. Стасюлевич.
10 С поэтом кн. Д. Н. Цертелевым Гончаров познакомился в 1873 г. Сохранилось 6 писем его к Цертелеву за 1882—1891 гг. ( С. 253, 273, 274, 304, 305).
11 Первое выступление Гончарова в печати (перевод двух глав из романа Э. Сю “Атар-Гюль”) состоялось в октябре 1832 г. (Телескоп. Ч. X. № 15; без подписи). Весной 1847 г. был напечатан его первый роман — “Обыкновенная история” (Современник. 1847. № 3—4).
12 О том же Гончаров просил М. М. Стасюлевича в письмах от 27 и 30 октября 1882 г. (Стасюлевич. IV. С. 152—153).
13 Стасюлевич искал публикацию перевода романа Э. Сю в журн. “Московский телеграф”.
14 А. А. Краевский был одним из организаторов празднования юбилея Гончарова (см. примеч. 15).
15 Юбилей Гончарова был отмечен 31 декабря 1882 г. дружеским обедом, в котором участвовали Кони, А. А. Краевский, Я. П. Полонский, А. Н. Пыпин, В. Д. Спасович, М. М. Стасюлевич, Е. И. Утин и кн. Д. Н. Цертелев; они поднесли юбиляру столовые часы на мраморном пьедестале с бюстом Марфиньки (Стасюлевич. IV. С. 154).