Письмо Кони А. Ф., 14/26 июня 1884 г. Дуббельн, близ Риги.

Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 14/26 июня 1884 г. Дуббельн, близ Риги // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 493—494. — (Лит. наследство; Т. 102).

49

Вот где я: на той же даче, на той самой веранде, где мы с Вами, дорогой Анатолий Федорович, беседовали, попивая чай и покуривая сигары, и откуда я пишу это послание.

Письмо Ваше получил сегодня, 14-го, хотя оно пришло, как видно по почтовому клейму, в Петерб<ург> 6-го¹. Малограмотная старуха, стерегущая мою петерб<ургскую> квартиру, поджидала, не будет ли других писем, — и прислала мне зараз все, какие пришли, между прочим и одну заграничную телеграмму, впрочем, ненужную, с поздравлением в день рождения, 6-го числа.

Ваши планы прекрасны, всего прекраснее предполагаемое путешествие морем из Голландии на Ригу и следов<ательно> на Дуббельн. Но... но я писал не далее, как вчера Мих<аилу> Матв<еевичу>, уведомлявшему меня об этих Ваших планах, что последние, по Вашей зыбкой, впечатлительной натуре, никому, даже Вам самим, нельзя считать верными и что-де может выйти так, что вместо Голландии и Риги, Вы можете, неожиданно и для Вас, внезапно очутиться где-нибудь в Аранхуэце или плавать “в таинственной гондоле с венецианкою младой” на Адриатике².

Но слава Богу, что Вам живется тихо и покойно там, где Вы теперь! Да продлит судьба свое благоволение к Вам и да уврачует всякие раны тишиной и забвением.

Вы спрашиваете о Стасюлевичах. Я вчера получил письмо от них и еще прежде одно и телеграмму³, с поклоном, между прочим, и от Вас. Благодарю, благодарю, что не забываете старика. Они собираются уехать в Карлсбад около 18-го числа.

Я здесь пью мариенбадскую воду — выпью бутылок 15, не больше, для очистки совести, чтобы не упрекать себя в небрежности, если будут повторяться у меня головокружения.

Да еще, я свой больной глаз ушиб штанами, конечно, своими собственными, угодив металлической пуговицей по самому зрачку. Он раскраснелся и побаливает несколько дней. Стасюл<евич> смеется, что мои же штаны обратились, так сказать, в орудие самоубийства!⁴

Здесь тихо, народу мало-мало, дач много пустых и хозяева плачут или плакают, как говорит один не то немец, не то поляк. Может быть, соберутся дачники после 15-го, когда кончаются экзамены в учебн<ых> заведениях.

Генерал-Старик-Вася тоже здоровы. Саня так напряженно работала целый месяц во время экзаменов, что едва приходит в себя. У ней сделался даже нервный припадок с судорогами в Риге, напугавший мать и меня, но слава Богу, прошел. Она перешла во II-й класс.

Лягуша бегает, визжит и хохочет. Все хором Вам кланяются и зовут сюда.

Акционерные немцы⁵ все на своих местах. Они все радушно встретили меня и еще радушнее осведомляются о Вас. А гр<аф> Салтыков (он здесь и она тоже)⁶ при первой же встрече известил, что Вас ждут здесь и что квартира Вам приготовлена. Потом “трапписты” опровергли это, сказав, что сначала таково было Ваше намерение, а потом изменилось.

Из русских живо интересовалась Вами баронесса Майдель, бывшая Шмит⁷. Она с супругом живет в саду Валуева, в маленьком коттедже. К ней на неделю проездом в свое имение приехали мать с сестрой и они ходят группой.

Ходят какие-то два-три генерала и больше, кажется, никого нет. Зато собак много, а также и городовых. Никогда здесь не было столько полиции, в пользу которой даже установили сбор по 50 к. с каждого приезжего в лето.

Погода сносная, перепадают дожди. Никто, кроме неустрашимого Блязе⁸ да жидов, еще не купается.

Я поджидаю в 20-х числах из Витебска лекаря Лазарева (он там помощник инспектора врачебн<ой> управы), которому предложил поселиться в одной из мансард моей дачи⁹. Он добрый, хороший, философски образованный, но простой человек и любит много ходить. Мне будет с кем ходить по берегу и в лес.

Вот если б Вы подъехали: то-то бы раки пошли! А я к тому времени воды кончу.

Я вчера получил из Баден-Бадена письмо, от С. А. Ник<итенко>. Она пишет, что Бобор<ыкин> был там и исчез, спустился в Италию, а оттуда поднимется в Киссинген, куда и она едет. Но она его остерегается. Вот я таки, гуляя здесь, посматриваю, не выскочит ли из куста Вера Петр<овна>¹⁰ — но слава Богу — не видать ее, может быть — и не будет!

Мне какая-то невидимая Флора (уж не Вера ли Петр<овна>!) по примеру прошлого года, посылает цветы: в воскресенье прислала целую корзину. Ну, дай Бог ей здоровья!

От старости я даже не скучаю, хотя ничего не делаю. Старческое равнодушие спасает от этого неизлечимого рака — скуки; по временам поглядываешь только в карман, станет ли на все, потом послушаешь, нет ли пертурбации какой-нибудь в хозяйстве, все ли исправно: самовар, суп и т. п. — и доволен. На прочее рукой махнешь, по пословице: за всяким тычком не угоняешься.

Искренно всегда Ваш

И. Гончаров

¹ Это письмо неизвестно.

² Речь идет о письме Гончарова М. М. Стасюлевичу от 13 июня 1884 г. (Стасюлевич. Т. IV. С. 159). Гончаров перефразирует здесь строки из “Евгения Онегина” (гл. I, строфа XLIX). Аранхуэц — город в Испании, весенняя резиденция королей.

³ Два письма М. М. и Л. И. Стасюлевичей и телеграмму от них см.: Стасюлевич. Т. IV. С. 158.

⁴ Об этом Гончаров сообщил Стасюлевичу 8 июня 1884 г. (Там же. С. 158).

⁵ Подразумеваются Фольварт и Шепфер<?>, владельцы дуббельнского Ациенхауза (см. п. 24, примеч. 1).

⁶ Супруги Салтыковы — лица неустановленные.

⁷ Бар. Майдель и ее супруг — лица неустановленные.

⁸ Блязе — лицо неустановленное.

⁹ Возможно, что это тот якутский лекарь Лазарев, с которым Гончаров познакомился осенью 1854 г. и о переводе которого в Енисейскую или Иркутскую губ. хлопотал в Иркутске в январе 1855 г. (Фрегат “Паллада”. С. 715; Летопись.  49).

¹⁰ Подразумевается В. П. Веденисова.