Письмо Кони А. Ф., 3 июня 1887 г. С.-Петербург.

Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 3 июня 1887 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 507—509. — (Лит. наследство; Т. 102).

62

Я очень рад, что Вы вспомнили обо мне, дорогой Анатолий Федорович¹, — вообще, а теперь особенно потому, что имею кое-что сообщить Вам о моем летнем местопребывании.

Вы так великолепно очертили мне поле Ваших настоящих наблюдений в имении Масловского, что и мне здесь ничтожны показались петербургские и вопросы и интересы², впрочем, меня мало и даже вовсе не занимавшие, например Брандес³ и проч. Так и захотелось куда-нибудь подальше, где почище, поздоровее и пошире, и посвежее.

И вот я направляюсь послезавтра, 5-го июня, в... Гунгербург, близь Нарвы, дача баронессы Притвиц, на Меррикюльской улице. (По этому адресу и благоволите писать мне туда)⁴. Я помню и радуюсь, что у Вас было (не знаю, есть ли теперь) намерение провести часть лета там же. Не меняйте, прошу Вас, этого благого намерения на другое. Кроме Вашего свойства — радовать собою те места и людей, куда Вы только являетесь, а меня всегда особенно, я еще премного уповаю на Ваше присутствие ради успешности моих новых литер<атурных> работ. Как бы Вы пришпоривали меня и с каким удовольствием я прочел бы Вам все остальное написанное, пользуюсь Вашими верными, дорогими замечаниями и советами! Я кончил все: кроме прочитанного Вам, написано еще листа два печатных⁵. То, что Вы слушали, переписано, почти совсем отделано и отдано в запечат<анном> пакете для хранения издателю и редактору “Нивы”, в качестве залога, а он, или они, т. е. гг. Клюшников, редактор, и Маркс, издатель, были у меня, прослушали (слушали тоже С. А. Никитенко и С. А. Толстая, графиня) — и все они и оне отозвались à peu près^*1, как Вы. — Издатель привез мне, и почти навязал, часть гонорара вперед, чтоб я не раздумал⁶

Он просил меня только, а я Вас дружески прошу, не разглашать заранее, что я пишу, и особенно,  е. газетчики подслушают и заранее разболтают и задолго до напечатания, а это, по многим причинам, неудобно. И я Вас повторительно прошу сохранить это в секрете.

Мне хотелось бы, кроме этого, если мне будет покойно и удобно в Гунгербурге, вызвать из прошлого некоторые воспоминания в другом уже роде и — если явится доброе расположение, при хорошей погоде, приготовить что-нибудь и для “Вест<ника> Европы” — к январю⁷. Вот тут-то было бы мне дорого Ваше присутствие! Для этой же цели обещала приехать туда и С. А. Никит<енко>, погостить, отдохнуть и полечиться теплыми морскими ваннами и морским воздухом. Здоровье ее вообще, и нервы особенно, очень расстроены и требуют отдыха и успокоения.

У меня на Вас, если Вы приедете туда, еще вот какая надежда: Вы постараетесь защищать меня от знакомых вообще, и старых, и новых — т. е. отклонять их ходить ко мне и стараться “побеседовать” со мной где-нибудь на берегу, в парке, в курхаузе и т. д. Они развлекут и отвлекут меня от дела, не дадут работать. А я и без работы отвык уже от людей — и больше тягощусь “беседой”. Кроме того, с тех пор, как мой катар обратился в хронический, мне тяжело говорить, меня потом бьет кашель. Им можно говорить эту причину, не говоря о том, что я пишу, или просто сказать, что я на просторе разбираю свой домашний архив и ищу нет ли там чего, вроде “Университ<етских> воспоминаний⁸, чтоб они мне не мешали. Я полагаю, что творя молитву “Отче наш”, я буду в конце к “избави меня от лукавого” прибавлять и от “знакомого”!

<андры> Ивановны: она после этого поехала во второй раз и наняла домик у вышеозначенной баронессы за 300 руб. с посудой, мебелью, тюфяками и прочими домашними принадлежностями. Баронесса была здесь у меня и получила все деньги, дала реестр вещам и поручила своему тамошнему дворнику принять нас как хозяев. Она, кажется, очень добрая, порядочная женщина. Сначала она поручила было принять деньги Степаниде Софр<оновне> Лебедевой, но у этой последней взрослый сын упал на корабле в люк на острые каменья и умер: она в отчаянии — и ей не до того. Александра Ив<ановна> с Леночкой и кухаркой уже уехали — и я дома один, с Саней. Выезжаю 5-го накануне дня моего рождения, когда, т. е. 6-го, мне исполнится 75 лет!!!!

Мих<аил> Матв<еевич> недавно заезжал ко мне — он в суетах и хлопотах, а Любовь Исак<овна> заболела краснухой — оттого, вероятно, они и не пишут.

Уведомьте, пожалуйста, получите ли Вы это мое письмо?

Весь и всегда Ваш Гончаров.

¹

² В 1887 г. Кони побывал в имении А. Ф. Масловского, где “видел во всем ходу великолепное и богатое хозяйство” (Кони. Т. 8. С. 92) и вместе с тем “наблюдал то снисходительное и холодно-милостивое отношение к крестьянам, в котором виднелась полная обособленность двух миров — барского и мужичьего” (Кони. Т. 6. С. 465). Во время своих многочисленных поездок по провинции Кони не раз был свидетелем таких “типических отношений господ к мужику” как “взаимное недоверие и отчуждение, близкое к ненависти”, и “фамильярно-заискивающее отношение помещика к зажиточным крестьянам-арендаторам и окружающим имение однодворцам” (Там же. С. 464). По-видимому, этими наблюдениями он поделился и с Гончаровым.

³ В 1887 г. известный датский литературный критик Георг Брандес посетил Петербург и Москву, где прочел цикл лекций о русской и французской литературах и был избран в почетные члены Общества любителей российской словесности. Об этой поездке рассказано в его книге “Русские впечатления” (1888).

⁴  22 (“Курорт Усть-Нарова (Гунгербург и Шмецке)”. Нарва, 1910. С. 40).

⁵ Речь идет об очерках “Слуги старого века” — см. п. 60, примеч. 1 и 2.

⁶ См. п. 60, примеч. 1—2; п. 61, примеч. 5.

⁷ В результате этих планов возникли воспоминания “На родине” (ВЕ. 1889. № 1, 2).

⁸ “В университете”, опубликованном под названием “Из университет ских воспоминаний” (ВЕ. 1887. № 4).

Сноски

^*1 фр.).