Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 14 августа 1887 г. Гунгербург, Усть-Нарва // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 513—514. — (Лит. наследство; Т. 102).
67
Гунгербург. 14 августа <1887>
Ваше милое письмецо, дорогой Анатолий Федорович, мне сугубо дорого1: вообще само по себе, как все Ваши письма, и еще потому, что Вы вспомнили обо мне среди недосуга и суеты.
Погода и здесь сияет, как у Вас там — Нарва покрыта одним небом с Петерб<ургом>. Только осень уже заметно надвигается: солнце рано исчезает на морском горизонте, вечера свежи, пахнет сыростью. От всего этого нервы ноют, на душе тоскливо. Зато утром, как вчера и сегодня, великолепно.
Здешних, как и прежде, я почти никого не вижу. Раза два столкнулся с Кауфманом, встретил Полонского на plage*1 — и больше никого2. Днем я после ванны гуляю один, а по вечерам меня водят дети, иногда Алекс<андра> Ив<ановна> за руку, потому что в сумерки я плохо вижу под ногами.
Кстати об Алекс<андре> Ив<ановне>. Она заказала миноги, между прочим и на Вашу долю, и просит напомнить Вам Ваше обещание “пожаловать” на лапшу и кашу ее стряпни.
Я предполагаю выехать отсюда с Саней в будущую пятницу, 21-го, а А<лександра> И<вановна> и прочая команда на другой день. Вася уезжает завтра один, чтобы к назначенному ему сроку явиться в училище.
Я тоже получил от Софьи Алекс<андровны> письмо. Она радуется, что я прочел Вам (я ей писал об этом) некоторые листы моей хроники как компетентному судье, и полагает, что Ваш суд может ободрить меня3
Я и продолжал после Вас и накидал еще листков пяток своим микроскопическим почерком, накидаю, может быть, и еще немного, если ясная погода не изменит. Мне буквально осталось “одно последнее сказанье”4. Несмотря, однако на Ваше и С<офьи> А<лександровны> одобрение — я все-таки с глубоким вздохом раздумья и сомнения гляжу на кучку этих бессодержательных листков, с изображением явлений и лиц, группирующихся около моей персоны. Кому это интересно?
Японских посланников я знал всех, какие у нас были, и даже познакомился с женою одного из них — все это у Посьета5. Один из посольства, (г-н Андо — по-нашему), говорящий отлично, изящно, со всеми утонченностями языка, по-русски, уезжая на год в Японию, взял с собой «Фрегат “Палладу”», для перевода на японский язык6. Конечно — я с радостью приду к Вам познакомиться с японцем.
Я с некоторым ужасом помышляю о сборах в путь и о предстоящем переезде — даже боюсь за А<лександру> И<вановну> — выдержит ли она? За последнее время вместо того, чтоб окрепнуть, она несколько ослабела, благодаря непрестанным заботам и хлопотам о целом доме, начиная с меня, детей и до кухарки. Все держится ею. Поневоле раздражаются нервы и в характере разовьется собачливость. Я давно перестал винить ее за это, потому что вижу причины.
“То-то бы хорошо было, кабы он приехал сюда!” — прибавила она своим отрывистым слогом. Вася при этом улыбнулся в сторону, сохраняя мрачный вид и суровый взгляд.
До свидания — любезный и дорогой друг, надеюсь до скорого. Иду брать ванну.
Ваш Гончаров
Год устанавливается по месту написания письма: на даче в Гунгербурге Гончаров жил только один раз — в 1887 г.
1 Это письмо, написанное сразу по возвращении Кони в Петербург (он уехал из Гунгербурга 10 августа — см. п. 65, примеч. 2), неизвестно.
2 И. Кауфман и поэт Я. П. Полонский.
3 Речь идет о воспоминаниях “На родине” (см. п. 63, примеч. 2).
4 Цитата из монолога Пимена (Пушкин. Борис Годунов). Этими же словами заключается “Вступление” к воспоминаниям “На родине”, датированное: “Усть-Нарва. 11 августа 1887 г.” (Собр. соч. 1952—1955. Т. 7. С. 226).
5 Мельник В. И. Незабываемая “Паллада” // Дальний Восток. 1984. № 8.
6 При жизни Гончарова эта книга на японский язык не переводилась. Впервые отрывки из “японских глав” «Фрегата “Паллада”» были изданы на японском языке в 1898 г. (в пер. Гёсюэй; наст. имя Сайкайси Сидзу). — Журн. “Тэйкоку бунгаку”. Токио, 1898. № 4.
Сноски
*1 фр.).