Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 16 февраля 1888 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 517—519. — (Лит. наследство; Т. 102).
72
<С.-Петербург>. Вторник, 16 февр<аля> 1888
Вас вчера ждали у Ст<асюлевичей> и не дождались, дорогой Анатолий Федорович, — и я ждал. Были habitués*1 и Викт<ор> Ант<онович>1. Мне хотелось между прочим кое о чем спросить Вас — по юридической части, и за отсутствием Вашим я обратился к Владим<иру> Данил<овичу>2. Так, пустяки, мелочь, именно — имеет ли кто-нибудь право оглашать в печати письма, кроме писавшего их, без его согласия? Он сказал, что нет, что закон предоставляет корреспонденту право собственности только на самое письмо, т. е. на манускрипт, а право оглашения в печати принадлежит автору3. Вот и все.
Кроме того, я хотел поблагодарить Вас за обещанный экземпляр Вашей книги (которую уже видел у Мих<аила> Матв<еевича>)4 и за обещание посетить меня в четверг.
Если Вы посетите меня от 2-х до 5-ти часов дня — я буду так рад видеть Вас — потому, между прочим, что давно не видал, и сказать кое-что о Вашей грусти (с появлением книги), которую понимаю и разделяю вполне5.
Вечером же в четверг я должен куда-нибудь уйти, потому что весь дом, т. е. Алекс<андра> Ив<ановна> с детьми идут смотреть “Псковитянку”6 — и отворить двери некому. Все же прочие дни и вечера я сижу взаперти и выхожу лишь на короткое время на воздух, который продолжает резать мне легкие, даже и сравнительно не в большие морозы, например, 8°.
Грустно Вам, друг мой, я полагаю, прежде всего от того, что Вы вышли из Вашей таинственной тени на свет, дав зараз громадный плод труда, знания, таланта. Эта грусть мало-помалу рассеется, когда Вы сами — и все русское общество — оценит всю важность оказанной Вами заслуги — ему, науке, множеству живущих и грядущих поколений, которым предстоит черпать из глубокого и неисчерпаемого источника — материалы, наблюдения, указания и опыты — не одной науки, но и жизни. Все это там кроется, в этой массивной книге, насколько я мог, полуслепой, еще по газетам заметить только мимоходом.
Не давайте мне нарядного экземпляра Вашей книги: я по временам загляну в нее, сколько может перенести мое единственное, старое око, а потом принесу ее, вместе с некоторыми ценными книгами, в дар свой родине: в Карамзинскую обществ<енную> библиотеку, куда давно отослал все мои книги и отсылаю вновь поступающие, ибо дома здесь, после меня, все это пошло бы прахом. Поэтому — подарите простой экз<емпляр>, но с подписью Вашей, чтобы там у меня на родине читатели видели, что я действительно жертвую дружеский подарок, а не просто книгу.
Вам грустно, говорите Вы, грусть эта минует еще и потому, что Вы не все (о, как далеко не все) отдали, что у Вас есть в запасе — сил, дарований и труда, отчасти уже готового, и притом блестящего, с большим придатком художественности. Имея в портфеле “Дело З<асулич>”7, — Вам нельзя предаваться грусти, когда в ящике Пандоры осталась такая “надежда”.
грусть собственно, а некоторый страх, тот страх, который испытывает пловец, вышедши из порта, где укрывался, в открытое море!
Я чувствую то же — т. е. такой именно страх, нужды нет, что я старый пловец на всяких водах жизни и нашей планеты. Волны, подымающиеся с разных сторон, по временам смущают и старых, опытных моряков, ибо смущение или страх — наше прирожденное человеческое чувство.
Грусть. Случалось ли Вам (конечно, случалось), проводив дорогого гостя до порога, с тоской возвращаться в опустевшие комнаты. Вы проводили своего дорогого гостя — и грустите. Это натурально — и скоро пройдет.
А вот я, на старости, уже не надеюсь отделаться от своего страха
Все это конечно я мог бы сказать в четверг или в другой день, когда Вы меня посетите или когда мы свидимся, но не терпится. А еще, пожалуй, и недосуг или что-нибудь помешает, и я, сидя дома, с жадностью посвящаю полчаса на беседу с Вами.
Искренно преданный
Гончаров
1 Имеется в виду сенатор Виктор Антонович (1820—1893), известный деятель крестьянской и судебной реформы.
2 Имеется в виду юрист В. Д. Спасович; см. о нем: п. 69, примеч. 2.
3 Таким образом, почти за год до написания статьи “Нарушение воли” (Летопись. 298) Гончаров начал интересоваться вопросом о праве на публикацию частных писем. Его точке зрения, высказанной в этой статье, близка и позиция Кони, считавшего, что частные письма “не составляют предмета авторского права и, во всяком случае, могут быть изданы в свет лишь с обоюдного согласия писавшего и получателя” (Кони. Т. 7. С. 291).
4 Речь идет о книге Кони “Судебные речи. 1868—1888” (СПб., 1888), только что вышедшей в свет (Кони. Т. 8. С. 99).
5 Письмо Кони, содержавшее его размышления по поводу выхода в свет “Судебных речей”, неизвестно.
6 А. Мея “Псковитянка” была поставлена в Александринском театре в начале 1888 г.
7 См. п. 73, примеч. 7.
Сноски
*1 фр.).