• Приглашаем посетить наш сайт
    Гнедич (gnedich.lit-info.ru)
  • Письмо Майковой Ек. П., апрель 1869 г. С.-Петербург.

    Гончаров И. А. Письмо Майковой Ек. П., апрель 1869 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 403—406. — (Лит. наследство; Т. 102).


    10

    <С.-Петербург. Апрель 1869>

    <...>*1 и если б у меня была одна только эта задача (т. е. если б не Обломов и не Райский были главной моей заботой), я и разработал бы ее как следует. Но я кинул только вопрос, оставив его решение другим. У меня первоначальная мысль была та, что Вера, увлеченная героем, следует после, на его призыв, за ним, бросив все свое гнездо, и с девушкой пробирается через всю Сибирь. Но это уже бывало сто раз1 — и меня поглотил другой вопрос, который и поставлен мною в 5-й части. Это анализ так называемого падения. Притом меня увлекла художественная сторона драмы, и я здесь чисто отдался своему художническому инстинкту — и может быть — сделал хорошо, оставив в стороне тенденцию. Впрочем, Вы увидите. Надеюсь, что Вы еще до отъезда успеете прочесть 5 часть2.

    Ваши похвалы всегда были для меня дороги — и от того и моя боязнь и недоверчивость относительно Ваших похвал была более чутка, нежели относительно других.

    Дальше Вере идти некуда — сами Вы сознаетесь, что ничего еще не выработалось3. Следовательно, романисту остается выдумать и узаконить еще небывалое положение для женщины — или если и бывалое — то терпимое, с значительным снисхождением, и прежде, и теперь: Жорж Занд в своей Лукреции Флориани захватила много — и конечно кое-что завоевала, но едва ли победа пойдет дальше того, где она остановилась теперь4. Следовательно, и я не знал бы, что мне дальше делать из Веры, или если и знал бы, и — пожалуй — знаю, то все не вышло бы ничего нового. Она последовала бы за своим героем, разделила бы его участь, была бы полна безупречно-страстной преданности ему — и если б не было у ней детей, то искала бы сделаться полезной, необходимой другим — конечно разделяла бы и его убеждения. — Но все это будет делать и теперь, может быть, с другим, которого оценила поздно. — Словом, будущность женщины (для меня, впрочем, она ясна), той женщины, о которой Вы говорите, — еще в тумане — и я не знаю ее.

    Я повторю опять, что и Вас я знаю мало, да Вы и не позволяете вникать ни в Ваши мысли и убеждения, ни в обстоятельства, так что Вы правы, сказавши, что между нами что-то есть: ложь, — говорите Вы; разница, или неизвестность, — назову я.

    Кто же виноват в том, что я не знаю Вас?

    Возвращения Вашего в прежнее Ваше семейство я жду — совсем не в видах какой-нибудь добродетели, идеалов романа — или тупой покорности долгу, когда ему препятствуют какие-нибудь сильные преграды.

    Но я полагал, что какие бы противные и неприятные ни были стороны в Вашем прежнем быту, но все же —

    [У Вас с Вашим прошедшим столь четкая живая связь — (<трое> детей) — что мне казалось — и натура и ум в делах, все должно бы было влечь обе стороны одна к другой — и если этого нет, то остается предположить некоторую заглушенность или неразвитость той стороны, которую относят к понятию о сердце. Вот какие долги и обязанности признаю я неизбежными — т. е. те, которые налагает эта связь или так называемое сердце особенно у женщины. Вы нужны Женьче и Варе не за тем, чтоб вывозить искать женихов, а приготовить ее быть женщиной, а Варю мужчиной5 — и Вы обладаете огромными качествами: естественно, думал я, прежде всего употребить их на произведенное Вами на свет поколение —]*2

    Вашего будущего, с летами, покоя и благосостояния среди собственного семейства.

    Я серьезно думаю и убежден, что женщина и в браке, и вне брака должна быть свободна, т. е. пусть делает, что хочет, лишь бы не обманывала и не унижала себя ложью. Вас мне жаль видеть в бродячем положении — и по слабости Вашего здоровья — и потому — (мне кажется), что на прежнем месте Вы более сделали бы добра.

    В Вашем письме меня радует прежде всего — что оно на двух листках — значит, как Вы ни сердитесь, а все же Вам не-неприятно поговорить со мной.

    А потом то, что Вы строго отделяете художника от человека, т. е. не соглашаясь с моими убеждениями, Вы, однако, тонко, и даже раздражительно, сочувствуете поэзии, искусству. Это драгоценное раздражение было и в Белинском, вначале и в Добролюбове, пока это влечение к красотам искусства он не подчинил слепо другим стремлениям. У последующих критиков стремления возобладали уже совсем над всяким эстетическим раздражением — и в Писареве эта струя совсем исчезла, у него уже чисто одна головная критика.

    Все это я понимаю, т. е. несочувствие к искусству — но зачем и вражда к нему — этого не понимаю.

    не знаю Вас теперь, а все же старая дружба (как и старая любовь) не портится, — Прощайте

    Ваш И. Гончаров

     г. когда вышла в свет четвертая часть “Обрыва”, но до 1 мая того же года, когда появилась его пятая часть (см. примеч. 2 и 3).

    1 Оснований для подобного утверждения у Гончарова не было. Причиной его отказа от первоначального замысла было опасение повторить ситуацию только что опубликованного романа Тургенева “Накануне” (РВ. 1860. № 1).

    2 Пятая часть “Обрыва” напечатана в № 5 “Вестника Европы” за 1869 г. (вышел 1 мая). В мае того же года Майкова уехала в Ставрополь, навсегда покинув Петербург (Чемена.  118).

    3 Совершенно очевидно, что к этому выводу Майкова пришла, прочитав четвертую часть “Обрыва”, в которой “падение” Веры (гл. XII) завершает историю ее любви (ВЕ. 1869. № 4; вышел 1 апреля).

    4 Роман Ж. Занд “Лукреция Флориани” (1846) утверждает право женщины на любовь вопреки условностям света и ханжеской морали.

    5 Женьча и Варя — Евгения (р. 1853) и Валериан (р. 1857), дети Ек. П. Майковой.

    *1 Начало письма утрачено.

    *2

    Раздел сайта: