Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 1 июля/19 июня 1868 г. Bayern, Kissingen // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 24—27.
10.
1 Іюля
———— 1868.
19 Іюня
Bayern, Kissingen Barrikaden-Strasse, 93, Haus Büdel.
Получилъ я Ваше коротенькое, но любезное письмо, дорогой Михайло Матвѣевичъ, и съ сокрушеніемъ прочелъ, что у Васъ1 попортилась скоропечатная машина (а у меня затормозилась немного моя скорописная машина). А Вы еще думаете обо мнѣ, заботитесь о свиданіи со мной: да, ну меня! До меня ли Вамъ! Вчера вонъ подулъ холодъ, нашли тучи — и все это легло мнѣ на душу и опять на верхъ всплыли мутныя подонки, опять я бросилъ перо, повѣѣть на яву скверные, преслѣдующіе меня сны! опять дружескія
лица стали превращаться въ враговъ, кивать на меня изъ за угла, бросать грязью, ставить къ позорному столбу, не умѣя ничего разобрать и понять въ моей разнообразной натурѣ, въ моей фантазіи и моемъ перѣ. Мнѣ опять стало душно, захотѣлось и въ воду и въ огонь и въ Новый свѣтъ бежать, и даже уйти совсѣмъ на тотъ свѣѣдней главѣ моего героя, которую я вчера закончилъ, дорисовавъ узоръ страсти — и вдругъ остановился: писать-ли дальше? Кто меня увѣрить и чѣмъ успокоитъ, что эти тетради, читанныя мною до Васъ нѣкоторымъ лицамъ, не переданы, хоть въ содержаніи, кому-нибудь, напримѣръ, Т.2 или Ауербаху, новый романъ котораго (съ русскимъ выведеннымъ писателемъ), какъ Вы сказывали, будетъ печататься у Васъ въ переводѣ, прежде моего, да еще съ предисловіемъ Т.?3
Въ Берлинской гостинницѣ кельнеръ показалъ мнѣ ѣмца и сказалъ, что онъ читаетъ каждый день королевѣ газеты, не назвавъ его по имени. „А мнѣ что за дело?“ подумалъ я, а здѣсь узналъ, что газеты королевѣ читаетъ Ауербахъ. Кто этотъ русскій писатель, выведенный Ауербахомъ? И если это не Левъ Толстой, какъ говорите Вы, а другое лицо..., то почему и за что это другое лицо дѣлается заживо предметомъ какихъ то этюдовъ нѣмца или И. С. Т., когда послѣдній и самъ собою представляетъ болѣе любопытный предметъ для наблюденія и изученія? И увѣѣ (если она тамъ есть) и какъ праву собственности и что — чужая рука не выудила кое-чего и чужой языкъ не слизалъ сливокъ? потому я подозрѣваю, что какіе-то господа въ прошломъ году поглядывали въ Маріенбадѣ, пишу ли я свою задачу — одинъ изъ нихъ проговорился объ этомъ, и потомъ, безъ моего вѣдома, распустили нынѣшней весной слухъ въ газетахъ, что у меня ужъ и кончено все. Что все это значитъ? Отъ чего это гоненіе и отъ кого вражда и за что? А Вы знаете, чего я хотѣлъ въ своемъ сочиненіи, какія честныя мысли, добрыя намѣренія руководили мной и какъ много теплой любви (это уже позволительно и самому мнѣ замѣтить) къ людямъ и къ своей странѣ разлито въ этомъ моемъ фантастическомъ уголкѣ Россіи, въ его обитателяхъ и т. д.
Въ концѣ — у меня молитвы героя кончаются апоѳеозомъ религіознымъ и патріотическимъ.
И вдругъ, не только безучастіе, а какой-то злой смѣхъ, глухая вражда вмѣсто ласки и участія — еще до появленія труда привѣтствуют меня! Вотъ почему я такъ часто благодарю Васъ и Толстыхъ за единственную ласку одолженіе и дружбу, какую встрѣтилъ въ Вашемъ просвѣщенномъ уме — и добромъ сердцѣ.
Хочется мнѣ скорѣе кончить, и отдать Вамъ, чтобы поскорѣе покраснѣли хоть немного тѣ, которые, ничего во мнеѣ не понимая и не допуская
никакой исключительности въ натурѣ, ничего не нашли другого, кромѣ злого и грубаго смѣха, да еще предали меня заживо въ чужія руки на глумленіе и на съѣденіе4.
У меня очень дико на душѣ и я жду опять теплаго и сухого дня: авось ласковое солнце заставитъ, хоть на время забыть людей и позволитъ сунуть носъ опять въ тетради. Дай Богъ, кончить скорѣй, сдать Вамъ, спрятаться въ свой уголъ.
Я снимаю оттискъ только съ своихъ собственныхъ впечатлѣній и никогда не рисую съ живыхъ портретовъ, а пишу, какъ Вы видите, идеалы или типы, дурно, можетъ быть, но честно и нравственно, потому что черпаю свои мысли и убѣжденія изъ здоровыхъ источниковъ жизни и только перевожу на языкъ фантазіи.
Но довольно. Я Вамъ надоѣлъ собой — бросьте и Вы меня: мнѣ совѣстно, что Вы возитесь со мной.
Зачѣмъ Вы еще хотите ѣхать сюда? Развѣ ѣ, такъ тогда конечно недалеко завернуть и сюда и я буду счастливъ и могу уже показать Вамъ приращеніе листковъ 15, новыхъ. А если Вы только для меня хотите сюда ѣхать, такъ не нужно: недѣли черезъ полторы кончается мой курсъ и Вы только дайте мнѣ знать, когда пріѣдете въ Швальбахъ — и я явлюсь къ Вамъ по дорогѣ къ морю, въ Булонь вѣроятно, — и сидя около Васъ охотно поработаю.
Благодарю Васъ за готовность привезти фракъ: но если мое предложеніе — не Вамъ пріѣхать сюда, а мнѣ въ Швальбхъ — улыбается Вамъ, то фрака не трудитесь брать, потому что я уже поспѣшу къ Вамъ въ Швальбахъ, узнавши, что Вы тамъ, и отсюда уѣду, не дождавшись Русскихъ гостей.
Письма коротенькія я буду писать только къ Вамъ, да къ В. Л.
Лукьяновой5, а больше ни къ кому — потому что у меня дѣлаются приливы отъ двойной работы, надъ ними и надъ тетрадями — и того гляди наживешь ударъ.
Кланяюсь Вамъ дружески.
Вашъ Ив. Гончаровъ6.
Сноски
1 Въ типографіи Ф. Сущинскаго, гдѣ печатался „В. Е.“
2 Тургеневъ.
3 Въ „Дачѣ на Рейнѣ“ никакого русскаго писателя не выставлено.
4 Подозрительность въ отношеніи Тургенева была особенно остра у Гончарова. Послѣдній не стѣѣ и М. М—чу, что каждая его тема немедленно воспринимается Тургеневымъ и, благодаря большей скорости въ работѣ, гораздо раньше преподносится публикѣ въ качествѣ оригинальнаго, самостоятельно задуманнаго произведенія. Въ 1860 г. былъ даже третейскій судъ, которому предстояло высказаться по вопросу: „признаютъ судьи (С. С. Дудышкинъ, А. В. Дружининъ и П. В. Анненковъ) за Гончаровымъ право на сомнѣѣшняго, поверхностнаго сходства произведеній его и Тургенева, и помѣшать автору свободно разрабатывать свой романъ“. По выслушаніи обѣихъ сторонъ судъ пришелъ къ заключенію, что „произведенія Тургенева и Гончарова, какъ возникшія на одной и той же русской почвѣ, должны были тѣѣть нѣсколько схожихъ положеній, случайно совпадать въ нѣѣ стороны“. Тогда же дружескія отношенія обоихъ писателей порвались и не были возстановлены внѣшнимъ примиреніемъ у гроба Дружинина въ 1864 году. ( Анненковъ, „Литературные воспоминанія“, 520—521). Нѣкоторыя данныя о столкновеніи обоихъ писателей читатель найдетъ въ статьѣ Майкова въ II кн. Рус. Старины 1900 г.
5 Варвара Лукинична, — женщина, игравшая замѣтную роль въ жизни Гончарова. Раньше гувернантка въ домѣ А. Кирмаловой, потомъ классная дама въ Николаевскомъ институтѣ, — Лукьянова всегда была близка къ И. А.
6 Въ тотъ же день Гончаровъ, писалъ А. Г. Тройницкому: „Редакторъ „Вѣ“ (бывшій профессоръ, а теперь идеальный, честный, просвѣщенный и добросовѣстный редакторъ) Стасюлевичъ, выталкивалъ меня (изъ Спб. — Л.) съ такою энергіею, съ какою онъ издаетъ свой журналъ. Онъ и велѣлъ мнѣ не только приготовить первую, уже давно написанную мною, но и дописать вторую, еще несуществующую половину моего труда и представить все ему къ январю будущаго года. На дорогу выхлопоталъ мнѣ особое помѣщеніе въ вагонѣ“ („В. Европы“, 1908, XII, 534).