Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 26 июня 1882 г. Dubbeln // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 148—150. — Из содерж.: Стасюлевич М. М. Письмо Гончарову И. А., 6 (18) августа 1882 г. — С. 150—151.
119.
26 Іюня 1882.
Dubbeln, neben Riga. Herren-Strasse, Haus Possel.
Вашъ любезный заговоръ съ Люб. Исак. многоуважаемый Михайло Матвѣевичъ, удался какъ нельзя лучше по поводу Иванова дня. Тѣ, съ кѣмъ я такъ всегда люблю быть, посѣтили меня разомъ, въ одно время, и исполнили сердце мое веселія и радости многой. У меня были два гостя и гостья и только мы усѣлись въ 1 часъ дня за имянинный пирогъ на верандѣ, какъ изъ полисадника моей великолѣпной виллы протянулась сквозь маркизы рука — съ двумя письмами: отъ Васъ и отъ Анатолія Ѳедоровича!1 Это просто подарокъ! Изъ Петербурга еще можно было расчитать срокъ прихода письма
день въ день и часъ въ часъ даже: но угадать и расчесть это изъ за границы могли только — Вы, благодаря прежде всего любезному вниманію ко мнѣ, а равно пріобрѣтенной Вами въ долговременномъ редакторствѣ практики въ отправленіяхъ и полученіяхъ всякаго рода. — Поблагодарите за этотъ сюрпризъ Васъ обоихъ: — самихъ себя и Любовь Исаковну.
Вашему житью подъ Hirschen Sprung я не очень завидую, прежде всего потому что и здѣѣ эти дни. А потомъ — мнѣ, живучи въ Карлсбадѣ, казалось, что Оленьей скалѣ когда-нибудь надоѣстъ осѣнять собою неосторожныхъ, укрывающихся подъ нею пріѣзжихъ и она, въ слѣдъ за историческими оленемъ и собакой, сама вздумаетъ прыгнуть въ горячіе ключи. —
Изъ осторожности переберитесь лучше на другую сторону!
Нельзя завидовать и питью теплой воды, какою Вы угощаетесь теперь, хотя надо сознаться, что это питье бываетъ горькой необходимостью. Я другой годъ не пилъ даже дома минеральныхъ водъ и чувствую тяжесть, приливы крови: иногда, голова закружится, и меня шатаетъ изъ стороны въ сторону. Одно купанье не помогаетъ этому: я сегодня купаюсь уже десятый разъ въ морѣ, чувствую свѣжесть, пріятность, но приливы крови не прекращаются. Можно здѣсь получить отличныя привозныя, натуральныя, минеральныя воды; время не ушло еще пить, но съ другой стороны я разсуждаю такъ: „а ну, какъ мнѣ легче станетъ и я отдѣлаю себя за ново: когда же умирать-то? Вѣдь мнѣ 6-го Іюня стукнуло 70 лѣтъ! „Это прескверная болѣзнь!“ говорилъ мнѣ одинъ старикъ, большой охотникъ до жизни. „Отъ нея и вылечиться нельзя“. — „И тѣ“ замѣтилъ я и повергнулъ его своимъ отвѣтомъ въ немалое удивленіе.
Въ самомъ дѣлѣ, par le temps qui court живется теперь не такъ, какъ жилось когда-то! Впрочемъ, можетъ быть, этотъ пессимизмъ навѣянъ мнѣ 70-ю годами!
Ваши путевые планы прекрасны и я — не будь мнѣ 70 лѣтъ, а будь у меня, вмѣсто ихъ, 70 тысячъ — (рублей, конечно, а еще лучше фунтовъ стерл.) раздѣ
Ваше намѣреніе воротиться въ началѣ Сентября похвально, только благодаря одной моей дорогой пріятельницѣ2, едва ли оно состоится. Она увлечетъ Васъ въ бездну, болѣе опасную всякихъ Hirschensprun-говъ, въ Парижъ, который и поглотитъ Васъ, по примѣру прошлыхъ лѣтъ, вплоть до заморозковъ!
Ну, пусть бы она погрузилась въ Парижскую бездну: у ней еще черныя кудри, въ которыхъ „ни одна сѣдинка не бѣлѣла“. А когда такой „alter Herr“, какъ Вы приближается къ роковой безднѣ, становится „за человѣка страшно мнѣ“, не говоря уже о „Вѣстникѣ Европы“! A propos объ этомъ интересномъ журналѣ: я уѣхалъ изъ Петерб. не въ Понед. какъ хотѣлъ, а
во вторникъ т. е. 1-го Іюня, и только черезъ часъ послѣ моего отъѣзда принесли мнѣ ихъ!
Я бы совѣтовалъ Вамъ, для избѣжанія гибели отъ Парижской бездны, появиться туда на одну минуту, только за тѣмъ, чтобъ захватить перья Dupré — и бѣжать безъ оглядки!
Я собираюсь воротиться такъ рано, потому что надо мальчика, брата моей маленькой фаворитки3 закрѣпостить въ Ремесленное училище.
Вѣра Мих.4 пребываетъ здѣсь — и вмѣстѣ ѣтную группу. А если къ этому добавить черную красивую собаку, прибывшую вчера въ качествѣ независимаго пассажира на пароходѣ прямо изъ Петерб. въ Ригу, — то выходитъ прекрасная семейная картина!
Образъ Льва Исаковича раздробился и могущественно воплотился во всѣхъ этихъ личностяхъ, такъ что не надо спрашивать, чьи это дѣти: это все подрастающіе Львы Исаковичи! — Вѣра Мих. занимаетъ хорошенькую квартиру и завелась домкомъ т. е. кухаркой, Латышкой, разумѣется, отъ которой Вы рискуете, Мих. Матв., если они возьмутъ ее въ Петерб., получить вторично „ alter Herr’a“, такъ какъ латышки, повидимому, не находятъ въ Васъ типа Латышскаго Адониса.
Начиная съ 1-го Сентября, я буду поглядывать въ Hôtel de France, за обѣдомъ, на двери — не явитесь ли Вы по обѣщанію, — а до тѣхъ поръ кланяюсь Вамъ усердно и благодарю за память объ искренно преданномъ
И. Гончаровѣ.
Письмо М. М—ча.
6 (18) Августа 1882. Пятница.
Dinard-sur-mer (Ille-et-Vilaine).
Многоуважаемый и добрѣйшій Иванъ Александровичъ. Къ Преображенію Господню преобразились и мы, дня два-три тому назадъ, изъ Франценсбадцевъ въ динардинцевъ, а, судя по Вашему письму, которымъ Вы меня порадовали еще въ Карлсбадѣ, и Ваше преображеніе изъ остзейцевъ въ моховики также должно было совершиться на этихъ дняхъ. Вотъ, я и пишу Вамъ въ Моховую.
Вашему совѣту — не погрязнуть въ Парижѣ мы послѣѣ, и пробыли тамъ ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы пріобрѣсть Вамъ перья у Маке, при помощи которыхъ можно написать 40 строкъ, не опуская пера въ чернильницу, что составитъ экономію времени 5 минутъ въ часъ, не говоря объ обезпеченіи противъ чернильныхъ кляксовъ.
На Динаръ мы ассигнуемъ весь русскій августъ, — но будетъ ли изъ этого какой толкъ, не знаемъ. За всѣ два мѣсяца за границей мы не имѣли и десятка дней, которые можно было бы назвать вполнѣ лѣтними; здѣсь мы нашли ту же франценсбадскую погоду, съ нѣкоторою только разницею въ температурѣѣ я кончилъ тѣмъ, что въ комнатѣ сидѣлъ въ пальто.
Несмотря, впрочемъ, на всѣ такія невзгоды метеорологическія, наше здоровье здѣсь значительно усовершенствовалось; у меня, по крайней мѣрѣ, на лицѣ исчезли желтые разводы, благодаря карлсбадскому шпруделю. Купаться мнѣ дозволено только при самой теплой погодѣ, — и потому въ настоящую минуту я только марширую по пляжу, и надѣюсь, что даже и этотъ моціонъ приблизитъ меня въ глазахъ Вашей латышки къ типу латышскаго Адониса, и она въ началѣ сентября доложитъ Вамъ о прибытіи nicht ganz alter Herr; лучшаго отзыва теперь ужъ не дождешься!
А какіе Вы подводите итоги Вашему Дуббельну; море все еще было къ Вамъ благосклонно, и помню, въ Булони оно даже дѣйствовало на Васъ, какъ Маріенбадъ, вмѣстѣ съ Киссингеномъ.
Изъ Петербурга мнѣ пишутъ рѣдко, мало и коротко; знаю одно, что Вы въ Моховой нашли всѣ три книжки Вѣѣлости; ну и слава Богу! — Могу даже сказать: благодарю, не ожидалъ! Благодаря египетской тьмѣ5, о нашей тьмѣ перестали здѣсь говорить; даже подозрѣваютъ насъ, что мы, пользуясь египетскими дѣлами, махнемъ, подъ предводительствомъ Черняева и Аксакова6, въ Стамбулъ, какъ будто намъ мало одного. Отсутствіе въ печати судебнаго слѣдствія по случаю смерти Скобелева (въ печати оно, впрочемъ, и не могло явиться), вызвало здѣсь массу легендъ; но теперь и объ этомъ замолчали, такъ что въ газетахъ Вы встрѣтите теперь болѣе извѣстій о Вашей Японіи, нежели о Россіи. Впрочемъ обо всемъ этомъ подробнѣе за обѣдомъ въ Hôtel de France. — Жена моя шлетъ Вамъ самые дружескіе поклоны, а я жму Вашу руку.
Искренно преданный Вамъ
М. Стасюлевичъ7.
Сноски
1 Кони.
2 Любовъ Исааковна.
3 Сынъ А. И. Трейгультъ.
4 Утина.
5 Романъ Всев. Крестовскаго — „Тьма египетская“ появился въ I и II кн. „Рус. Вѣстника“ 1882 г.
6 Иванъ Сергѣевичъ.
7 г. М. М—чъ писалъ Л. И—нѣ: „Во время обѣда въ Hôtel de France Гончаровъ нашелъ въ салфеткѣ перья и былъ очень доволенъ, что я не забылъ его комиссіи; онъ тебѣ кланяется несчетно. Теперь мы условились обѣдать въ моемъ Эрмитажѣ“.
27 сентября: — „Обѣдалъ я съ Гончаровымъ и съ двумя титулованными персонами — кн. Д. Н. Цертелевымъ и гр. Голенищевымъ-Кутузовымъ: такъ какъ ты въ Динарѣ любила собирать menu, то опять прилагаю тебѣ опись моего сегодняшняго обѣда, въ которой не упомянуто только одно, что, вмѣсто десерта, было чтеніе индійской поэмы Цертелева; причемъ я посматривалъ на Гончарова, сказавшаго однажды, что „стихи, какъ и розги, въ большомъ количествѣ — вещь нестерпимая“.