Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М. и Стасюлевич Л. И., 8 июля 1886 г. Дуббельн // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 170—172.
139.
8 Іюля 1886 г.
Дуббельнъ. Рига etc. д. Поссель.
Гдѣ Вы, о гдѣ Вы, блаженные, стократъ блаженные Михайло Матвѣевичъ и Любовь Исаковна?! У Васъ тамъ, въ прекрасномъ далекѣ, въ Карлсбадской трещинѣ, или во Франценбадской лощинѣ — вѣрно царитъ жаркое, кроткое, мухообильное лѣто! А мы что терпимъ здѣсь: пятую часть года, нѣчто между осенью и зимой! Ни благорастворенія воздуховъ, ни изобилія плодовъ земныхъ, а токмо
Вѣтры ревущіе,
Душу гнетущіе,
Волны кипящія,
Сердце мутящія.
Громы гремящіе,
Хляби отверстыя,
Потоки ліющія,
Страждущихъ злящіе...
и все такое. Это я, въ мрачномъ настроеніи, началъ поэму: если доведу до конца — пошлю въ Вѣ
Благодарю Васъ обоихъ слезно за Ваши канунныя передъ отъѣздомъ изъ Петерб. письма по поводу 24 Іюня и за добрыя пожеланія, каковыя пока туго исполняются, начиная съ погоды, которая есть мерзкая! Буду посмотрѣть, какъ говорятъ здѣшніе уроженцы, что послѣдуетъ дальше: если холодно — уложусь — и въ Моховую, а то такъ и не уложась, въ одномъ халатѣ махну!
Вы пишете, что до 20-го Іюля пребудете въ Карлсбадскомъ оврагѣ — такъ вотъ Вамъ мое писаніе: благоволите парой строкъ увѣдомить, достигнетъ ли оное до Васъ и до Любови Исаковны.
Купаться нельзя — купаются смѣльчаки, и то больше изъ Латышей и Евреевъ низшей пробы, которые никакъ не могутъ отмыться. Еврейскіе господа и госпожи держатъ себя чопорно.
ѣзда, далъ 100 р. задатку и уѣхалъ въ Рѣжицы за своей Саррой и потомствомъ. Хозяинъ виллы, увидя меня всплеснулъ руками и началъ вертѣться, какъ дервишъ. „А мнѣ сказали, что Вы изволили умереть — я и отдалъ другому!“ Все вретъ — онъ
хлыщъ, плутъ и кутило; онъ и не хозяинъ дома, а хозяинъ хозяйки онаго, Латышской вдовы, и сдѣлался и хозяиномъ ея домовъ.
Моя нянька А. И. вступила съ нимъ въ переговоры, нельзя ли-де перемѣнить, написать Еврею, что вотъ-молъ старый жилецъ пріѣхалъ. Я уѣѣ. На другой день получилъ отъ хозяина телеграмму, что могу занять квартиру. Но пріѣхавъ въ Дуббельнъ узналъ, что хозяинъ, и еще кто-то изъ моихъ черезъчуръ усердныхъ „почитателей“ ходили къ здѣшнему временному полицмейстеру узнать его мнѣніе, можно ли жильца, 7 лѣтъ занимавшаго квартиру предпочесть, а новому отказать, возвративъ задатокъ. Полицмейстеръ утвердительно рѣшилъ и я водворился, т. е. А. И. привезла багажъ и расположила пожитки.
Въ тотъ же день пріѣхалъ и новый жилецъ: оказалось, что весь задуманный отпоръ былъ ненуженъ; онъ съ первыхъ словъ любезно уступилъ и тотчасъ занялъ другую квартиру, былъ даже у меня съ визитомъ.
А въ газетахъ, въ Новомъ Времени, какой-то корреспондентъ собралъ уличные разговоры и счелъ нужнымъ опровергнуть ихъ и оправдывать меня, объясняя дѣѣмецкимъ антагонизмомъ съ Русскими. А меня здѣшніе Нѣмцы чуть не на рукахъ носятъ!1
Охъ ужъ эти мнѣ газеты!
Отъ Анатолія Ѳед. я получилъ письмо — не знаю откуда: на конвертѣ было клеймо — почтовый вагонъ. Писалъ, что ѣМерикюлъ, а очутился въ Hungerburg’ѣ, какъ потомъ дополнилъ въ другомъ письмѣ. Это близь Нарвы.
Ласково поздравляя меня съ именинами, онъ вмѣстѣ и обидѣлъ меня. „Вы должны, говоритъ, жить, потому что нужны“. Да вѣдь нужный человѣкъ — все равно, что нужное мѣсто: имъ пользуются когда нужно, а потомъ отворачиваются и бѣгутъ прочь! Вотъ во что пожаловалъ! Я обѣщалъ пожаловаться Вамъ обоимъ, особенно Любови Исаковнѣ, что и исполняю.
А теперь — пока прощайте оба — пожимаю Ваши руки и пребываю жестоко-преданный
Старичокъ.
Поклонитесь Барону и Баронятамъ Гинцбургъ — отъ всего сердца. Скажите Орасу Осиповичу, что его, а не моя Madame Шкляверъ — здѣсь весело гуляетъ съ своимъ многочисленнымъ потомствомъ и вѣрно благодаритъ за него Іегову, ибо и мужъ ея свободенъ ѣздить въ Петерб. и куда хочетъ.
1 Въ № 3712 „Новаго Времени“ помѣщена корреспонденція изъ Дуббельна по случаю посѣщенія его в. к. Владимиромъ Александровичемъ, за подписью Скифъ. Сначала идетъ общій разсказъ, а потомъ:
„Кстати считаю не лишнимъ разсказать эпизодъ, который здѣшніе нѣмцы ухитрились возвести чуть не на степень событія, доказывающаго неотесанность русскихъ. Для насъ этотъ эпизодъ тѣмъ интереснѣе, что касается знаменитаго русскаго писателя И. А. Гончарова. Маститый романистъ нѣсколько лѣтъ подрядъ живетъ въ Дуббельнѣ ѣто. Въ нынѣшнемъ году онъ также прибылъ сюда, но нѣсколько позже обыкновеннаго, вслѣдствіе чего дача, которую онъ занималъ въ прежніе годы, оказалась занятою другимъ нанимателемъ. Такъ какъ И. А. Гончаровъ привыкъ къ этой дачѣѣдній и сдѣлалъ изъ уваженія къ русскому писателю. Но нѣмцы придали всей исторіи видъ насилія, совершеннаго будто бы чрезъ посредство мѣстной русской власти (губернской), которая-де произвела давленіе и т. д. Можете судить по этому примѣѣйствительности относятся къ русскимъ наши балтійскіе компатріоты, такъ усердно заговорившіе на дняхъ по-русски“.