Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М. и Стасюлевич Л. И., [июль] 1868 г. Paris // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 32—33.
141.
[Іюль] 1868.
Paris Rue Neuve St-Augustin, 48, Hôtel d’Orient.
Сердечный, благодарственный поклонъ Вамъ, милостивая госуд.., нѣт просто — милостивая Любовь Исаковна и благодѣтельный Михайло Матвѣевичъ!
Васъ нѣтъ около меня — и я осиротѣлъ, какъ ни трудно быть сиротой въ Парижѣ! Все чую какія-то беды, или предчувствія оныхъ — и романъ какъ будто вымело изъ головы, а на мѣсто его и въ головѣ поселился, и въ жизнь просится такой гнусный романъ, что закрой глаза и умри! Впрочемъ этотъ романъ (т. е. гнусный) вѣроятно на мѣсяцъ оставить меня въ покоѣ и Булонское сидѣнье мое, на развалинахъ новаго Марія т. е. на мѣстѣ бывшаго Наполеоновскаго лагеря — не будетъ потревожено. Но зато возвращеніе оттуда въ Парижъ и въ отечество будетъ гораздо опаснѣе, нежели изъ кругосвѣтнаго плаванія — и едва ли я не приткнусь (морской терминъ) къ мели, и можетъ быть, совсѣмъ потону.
Чтобы остеречься отъ нѣкоторыхъ личностей, изъ которыхъ одну я замѣтилъ уже въ Висбаденѣ, мнѣ необходимо бы было знать — во 1-хъ — какъ называется Villa (а дальше забылъ), последняя отъ Васъ, когда, выйдя изъ Pariser Hof, возьмешь направо по аллеѣ? Подлѣ нея еще строится новый домъ. Мы сначала одинъ разъ были въ этой аллеѣ — и 2-е — какіе Русскіе живутъ въ ней? Но какъ они себя въ курлистѣ настоящими именами не назовутъ, а узнать ихъ имена не отъ кого, ибо они прячутся, то дайте мнѣ знать хоть объ имени этой виллы — и извините за просьбу. Видя Васъ со мною, Вамъ особенно не скажутъ.
Я ужасно жалѣю, что не взялъ у Васъ Портретъ и Бабушку: я проболтаюсь здѣсь съ недѣлю, а можетъ быть и больше — и писать вновь не стану, потому могъ бы поправить и измѣнить хоть эти двѣ главы и привезти съ собой. Нельзя ли ихъ прислать подъ бандеролями по почтѣ теперь же? Я бы нѣтъ-нѣтъ, да и занялся.
Тоска ужасная! Съ какой бы радостью я уѣхалъ съ Вами въ Россію, Михайло Матвѣевичъ: боюсь, что нѣсколько поправившееся здоровье мое подорвется опять внутренними и внѣшними тревогами — тогда ужъ и не знаю, что дѣлать! Это значитъ — навсегда!
Со мной никакихъ приключеній не было — и только шальной англичанинъ какой-то мѣшалъ моему уединенію. Въ Висбаденъ я пріѣхалъ за полтора часа до поѣзда и побывалъ въ игорномъ домѣ: первый и единственный знакомый, котораго я встрѣтилъ, былъ — вѣрно догадались кто: да, Егоръ Петр. Ковалевскій. Онъ сидѣлъ и отдыхалъ въ смежной съ рулеткой комнатѣ. Я пошелъ поиграть — выигралъ было 40 фр. въ двѣ минуты — а въ слѣдующую минуту проигралъ своихъ 20 фр. и уѣхалъ.
Ковалевскій жалѣетъ, что не видался съ Вами, хотѣлъ даже съѣздить въ Швальбахъ, но спѣшитъ теперь въ Эмсъ. Мнѣ въ Висбаденѣ показалось скучно: мнѣ вездѣ скучно: даже подъ конецъ и въ Швальбахѣ не усидѣлось.
Въ Четвергъ буду воображать себѣ Ваше прощанье другъ съ другомъ2 и выѣздъ, а въ воскресенье вмѣстѣ съ Вами мысленно пріѣду въ Петербургъ. — Мнѣ ужъ теперь здѣсь — ни сидѣться, ни писаться, не будетъ — и еслибъ не необходимость брать морскія ванны — я бы уѣхалъ домой.
Прощайте — дайте руки — я буквально падаю отъ усталости — всю ночь почти не спалъ.
Буду ждать двухъ добрыхъ строкъ съ ласковыми словами, а можетъ быть и обоихъ отрывковъ. Если же это почему-нибудь покажется Вамъ неудобнымъ т. е. или пересылка, или Вы рѣшите, что ихъ можно переправить и послѣ, то я и не настаиваю на отрывкахъ.
Скажите, Любовь Исаковна: что Ваше здоровье: поправилось ли? выходите ли Вы на воздухъ, или сидите въ комнатѣ, изнемогая отъ жары? Пьетъ ли Мих. Матв. пиво и поетъ ли романсы? Такъ ли во всеуслышаніе разговариваетъ толстый Русскій? Сидитъ ли на своемъ мѣстѣ моя знакомая куколка, — тыкая что-то иглой? Ползаетъ ли подъ стѣны деревъ божья коровка и т. д. и т. д.? И кто-то теперь живетъ на моей квартирѣ?
ѣшительно и пожалуйста прощайте.
Всегда Вашъ Ив. Гончаровъ.
Я писалъ къ В. Л. Лукьяновой, чтобы она по пріѣздѣ Вашемъ немедленно препроводила къ Вамъ, хоть черезъ Вашего секретаря, или сама — по экземпляру, Обломова и Фрегата Паллады — для Любови Исаковны — во первыхъ, и для Вашихъ типографскихъ соображеній — во вторыхъ.
Пожалуйста — прощайте! Воздержусь отъ скверной привычки дописывать листъ.
Сноски
1 Живя до этого въ Швальбахѣ вмѣстѣ съ М. М—чемъ и Л. И—ной, хотя и не въ одномъ домѣѣланное, прося всегда самой откровенной критики. Все, что признавалось совершенно отдѣланнымъ, сдавалось имъ на храненіе Л. И—нѣ А. не довѣрялъ своимъ хозяевамъ. Въ поискахъ заглавія роману, который И. А. хотѣлъ назвать „Вѣра“, но встрѣчалъ на это возраженія въ разномъ пониманіи этого слова, друзья какъ-то поѣ А—ча О, съ котораго начиналось бы и новое произведеніе („Обыкновенная исторія“, „Обломовъ“, „Обрывъ“), но это рѣшено было игнорировать и самъ Гончаровъ говорилъ: „О—о—о!!“.
2 М. М—чъ уѣ И—на оставалась еще некоторое время за границей.