Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 27 июня 1887 г. Гунгербург // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 191—192.
157.
Гунгербургъ, — Усть-Нарва. Дача Притвицъ.
27 Іюня 1887.
Письмо Ваше, наипріятнѣйшій Михайло Матвѣевичъ, уже не „застало меня именинникомъ“, какъ Вы желали, а пришло на третій день, вчера, 26-го. Не случилось ли съ нимъ того же, что со всѣми присланными 24-го уже вечеромъ телеграммами? На всѣхъ на нихъ, въ томъ числѣ и изъ Франценсбада1ѣ служебныя отмѣтки: „замедл. грозой“. Только телеграмма отъ Вел. Кн. К. К.2 не имѣла этой отмѣтки, вѣроятно потому, что послана была съ мѣста часовъ въ 8, до грозы.
Не помѣшала ли гроза и письмамъ, въ томъ числѣ и Вашему, придти въ срокъ. Тѣмъ не менѣе — я очень благодарю Васъ, даже очень благодарю, за память объ Ивановѣ днѣ, въ моемъ лицѣ.
Въ этотъ день, кромѣ грозы съ градомъ, была у меня кулебяка съ визигой и лососиной, очень хорошая, и три сладкіе пирога — прескверные. Нянька моя съ дѣтьми и двѣ кухарки горевали, что, за неимѣніемъ здѣсь священства и церкви не было ни молебна, ни заздравной просвирки.
Гостей не было за отсутствіемъ друзей и знакомыхъ, и Лукуллъ обѣѣди, еврейское семейство, въ числѣ 4 душъ, но яствъ, кромѣ земляники со сливками, не касались, потому что лососина и цыплята не по еврейски убиты и зажарены.
У Васъ тамъ, пишете Вы, 19° въ тѣни, а здѣсь 12° въ полдень, а вечеромъ нисходитъ и до 8°. — Я не ропщу: въ прохладѣ бодрѣе живется, только держишь подъ рукой драповое пальто. Вѣтры съ моря надуваютъ эту прохладу, вмѣстѣ съ пескомъ — отъ коихъ я всячески отмахиваюсь — и зонтикомъ и руками. По ночамъ зарываюсь въ теплыя одѣѣжій, а говядина суховата и огурцы премерзкіе. Зато молоко и простокваша еще лучше воздуха.
Вы жалуетесь тамъ на отсутствіе пріятныхъ знакомыхъ: не жалуйтесь, скоро получите наипріятнѣйшаго, за котораго спорятъ — Дуббельнъ, Гунгербургъ и Карлсбадъ — и многіе другіе курорты. Къ Вамъ направляется Анатолій Ѳедоровичъ. Онъ пишетъ вчера, что у него печень болитъ, что его направляютъ туда къ Вамъ и что въ началѣ Іюля — онъ уѣзжаетъ. У него планы мѣняются — смотря по разнымъ теченіямъ и влеченіямъ. Онъ задумаетъ одно мѣсто, а тамъ вдругъ улыбнется другое, гдѣ больше пріятныхъ знакомыхъ — такъ что онъ самъ въ началѣ плана не знаетъ, на какомъ мѣстѣ онъ остановится въ концѣ. Ему дѣйствительно надо отдохнуть и попить какой-нибудь воды. У него много работы, онъ по зимамъ пересиживаетъ всякую мѣру, да еще по ночамъ.
У меня такъ ужъ рѣшительно нѣтъ здѣсь знакомыхъ — и это хорошо,
ахъ какъ хорошо! Никто ко мнѣ не ходитъ и не нудитъ идти къ себѣ. Я, какъ нѣкій царь, хожу въ верхнихъ своихъ трехъ комнатахъ, по тремъ верандамъ, и по морскому берегу. Вы изъ вагона должны были видѣть меня, да вѣроятно не узнали по причинѣ моей лѣтней шляпы.
Отъ знакомыхъ, кромѣ убытка, происходитъ еще и то неудобство, что они, пожалуй, ходили бы ко мнѣ по утрамъ и мѣшали бы марать бумагу. Я каждый день все что-то пишу, что-то пишу и много листовъ исписалъ — но только все ненужное никому, ни для кого неинтересное, даже и для меня самого.
Вотъ еслибъ напечатать что-нибудь изъ этого въ Вѣстн. Евр., то-то было посыпалось на мою и Вашу голову — яичной скорлупы и орѣховой шелухи!
ѣзда сюда Соф. Ал. Никитенко: она пріѣдетъ отдохнуть съ мѣсяцъ и поправить морскимъ воздухомъ никуда негодные нервы.
Вотъ она и разберетъ мою тарабарщину — и конечно согласится со мною, что эти мои интимныя отроческія и юношескія воспоминанія — годятся не для публики, а для затыканія большихъ деревенскихъ бутылей съ квасомъ и домашними наливками.
Въ Франценсбадъ, къ нѣкоей особѣ женска пола и К° друзей, въ отвѣтъ на написанную ко мнѣ 24-го Іюня привѣтственную телеграмму польскими письменами — я шлю сегодня благодарств. посланіе такими же письменами.
Если Вы переписываетесь съ Влад. Данил. Спасовичемъ, то потрудитесь увѣѣтъ на его милое письмо, писалъ ему въ Киссингенъ на дачу poste restante; чтобы онъ спросилъ тамъ. Я не люблю, когда мои письма пропадаютъ.
Ну — теперь пока прощайте. —
Вамъ искренно преданный
И. Гончаровъ.
Да: вотъ что еще скажите: есть у Васъ какой-нибудь сотрудникъ (Александръ (?) Игнатьевичъ? онъ подошелъ ко мнѣ въ вагонѣѣсь рядомъ со мной. Мнѣ сказали, что это — Кауфманъ3
Сноски
1 Отъ Любови Исааковны.
2 Константинъ Константиновичъ.
3