Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 19 декабря 1868 г. // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 58—59.
33.
19 Декабря 1868. Четвергъ.
Замѣтили ли Вы, почтеннѣйшій Михайло Матвѣевичъ, что меня вчера у Васъ не было? Если не замѣтили, то имѣю честь объ этомъ Вамъ доложить. Меня и нигдѣ не было: я чувствую самъ, что земля не носитъ такого изверга. Мнѣ нѣтъ мѣѣ. Между тѣмъ у изверговъ не должно бы быть флюсовъ: это имъ не къ лицу. Флюсы свойственны натурамъ слабымъ, лимфатическимъ, а у меня вчера болѣе нежели когда-нибудь вздуло щеку; я же ошибкой, вмѣсто Вашего лекарства, намазалъ ее одеколономъ — и тутъ вспомнилъ царя Давида и всю кротость его! Боль переходила то въ десны, то въ високъ — и я маялся цѣлый день. Сегодня щекѣ легче, но я такъ измученъ, что меня шатаетъ изъ угла въ уголъ, до того что Мимишка1, видя
какъ я пріунылъ и повѣсилъ голову, вдругъ пришла ко мнѣ и стала служить, чтобъ я хоть немного ободрился.
А я все вижу хорошіе сны: будто Вы вдругъ приходите ко мнѣ такой веселый и говорите, что по обстоятельствамъ, отъ Васъ независящимъ Обрыва д. и. т. д.
Или: что будто отбираете отъ меня всѣ мои тетради, сказавши, что моего участія не нужно, что пріѣхали графъ Алексѣй Конст. Толстой и Тургеневъ, и что Вы, вмѣстѣ съ ними и съ Софьей Александровной, лучше меня приведете все въ порядокъ и напечатаете, а что я могу ѣхать въ Вѣну, Венецію и Флоренцію, а потомъ и въ Римъ и что мнѣ туда дано будетъ знать о томъ, нужно ли прибавить эпилогъ и велѣно будетъ написать оный, если окажется нужно, а нѣтъ — такъ и просто напечатаютъ тамъ, гдѣ кончено, а мнѣ полагается вотъ такая-то сумма на вояжъ и чтобы я сидѣлъ тамъ смирно и не пикнулъ и что мнѣ (это главная награда) даже и не покажутъ въ печати что я написалъ, а равнымъ образомъ и того, что объ этомъ скажутъ журналы и читатели.
Господи! Какая благодать! восклицаю я ликуя — и вдругъ отрезвляюсь: это только сонъ: за чѣмъ это не дѣйствительность? За чѣмъ мнѣ нужно сидѣть тутъ и стонать подъ гнетомъ холода, сырости и проч.
Я все еще не выхожу — и даже наконецъ, по совѣту Елены2, завязалъ щеку и сегодня будто лучше. Я хотѣлъ звать уже доктора, но боюсь, что онъ придастъ, во 1-хъ, этому больше значенія, нежели сколько есть, а во 2-хъ, возьметъ съ меня еще за это деньги, а у меня оныхъ къ празднику почти нѣ
Человѣкъ я что называется конченный. Вотъ умудрился на старости устроить себѣ жизнь, полную тоски и отчаянія — конечно не я одинъ: усердно помогали и другіе!
Я хотѣлъ только доложить Вамъ, что я не пришелъ вчера — не въ слѣдствіе зарока и невозможности ходить куда бы ни было, но и въ слѣдствіе того, что нельзя мнѣ съ больной щекой на воздухъ выйти. Сегодня солнце — и у меня не въ душѣ, а въ нервахъ какъ будто отошло, такъ что я кое-какъ и вяло могъ отвѣчать и Вамъ, и написать къ графу Толстому. Поклонитесь Любови Исааковнѣ ѣреніе и все прочее, что Вамъ отъ меня слѣдуетъ.
Гончаровъ.
Сноски
1 Собачка Гончарова, сопровождавшая его повсюду.
2 Прислуга Гончарова.