Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 31 января 1869 г. // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 61—64.
37.
31 Января 1869. Четвергъ.
Посылаю Вамъ, любезнѣйшій Михайло Матвѣевичъ, не все: остальное — въ субботу утромъ, если успѣю, потому что, кажется, завтра мнѣ нельзя, хоть на полчаса, не появиться на вечерѣ у Тр.1.
Если типографіи ничего не значитъ въ десять рукъ набрать въ три дня десять листовъ, то автору, при томъ еще такому старому, какъ я — не подъ силу просмотрѣть и исправить эти десять листовъ въ такой короткій срокъ. Вообще эта почтовая гоньба мнѣ кажется не только не разумнымъ и безполезнымъ, но положительно вреднымъ дѣломъ, какъ для авторовъ, такъ и для самой редакціи. Я, воля Ваша, никакъ не могу, по крайней мѣрѣ, относительно себя признать необходимости жертвовать первостепенными и важными интересами т. е. добросовѣстностью и тщательностью художественной отдѣлки такому мелкому интересу, какъ — появленіе книжки въ 12 часовъ 1-го числа.
Все это говорю я по поводу того, что сегодня, когда я сказалъ, что мнѣ необходимо сдѣлать еще сокращенія (и неоцѣненныя для меня поправки) въ третій разъ, Вы опять сильно возстали противъ этого (и даже въ лицѣ измѣнились): такое равнодушное отношеніе Ваше къ произведеніямъ беллетристики вообще, и къ моему въ особенности, удивляетъ, огорчаетъ меня и сильно противорѣчитъ тому вниманію и уваженію, которое Вы оказывали моему труду. Стало быть оно было неискренно, иначе бы Вы не рѣшились обнаружить, что ставите художественный интересъ романа ниже такой мелочной причины, какъ появленіе книжки непремѣнно 1-го числа. Было бы совѣстно такой пустой причиной стѣснять автора, которому оказали такой почетный и радушный пріемъ.
У Васъ иногда вырывались уже готовыя возраженія въ отвѣтъ на это: „Если поправки будутъ дѣлать въ сверстанныхъ листахъ, то типографія, вмѣсто 1-го Марта, приготовитъ книжку 20-го Апрѣля“; далѣе: „это значитъ становиться на скользкій путь“ (т. е. опаздывать книжками).
„Вмѣсто 1 Марта 20-го Апрѣля“: говоря серьезно — оставимъ гиперболы. Я знаю отчасти типографское дѣло, я не въ первый разъ печатаюсь, и ни въ Отеч. Записк., ни въ Совр. — никакихъ страданій и стѣсненій — имъ отъ меня, а мнѣ отъ нихъ не было. И оба они, особенно Отеч. Зап., выходили въ свой срокъ и считались аккуратными журналами.
Что касается до скользкаго пути, то позвольте замѣтить, что скользкій путь для журнала заключается не въ томъ, въ чемъ Вы полагаете. Укажу на Русскій Вѣстникъ: онъ дошелъ до крайняго безобразія въ опаздываніи книжекъ, однако авторитетъ его остается все тотъ же и уваженіе къ нему не уменьшается, даже едва ли уменьшаются и подписчики.
А вотъ Библіотека для Чтенія, напримѣръ, погибла не отъ того что опаздывала (она когда-то тоже била на аккуратность — выходить непремѣнно 1-го числа), а потому что, вмѣсто даровитаго Сенковскаго и его прежнихъ
сотрудниковъ полѣзли туда Старчевскій и К°. Слѣдовательно, какъ ни будьте аккуратны, а не этимъ пріобрѣтете и уваженіе и фортуну. —
Скользкій путь начнется для Вѣстника Европы съ той самой минуты, когда возникнетъ и обратится въ городской слухъ такое, напримѣръ, мнѣніе, что „въ В. Е. помѣщается-де такой гнусный переводъ романа, что читать нельзя“, или что „такъ въ переводѣ искажено капитальное нѣмецкое произведеніе, что — и батюшки мои!“ А такихъ довольно двухъ, трехъ городскихъ слуховъ, чтобы поколебать добрый кредитъ журнала! А укажите примѣръ, не принимая крайностей въ соображеніе, чтобы одно опаздываніе книжекъ погубило журналъ? Нѣтъ его! Даже изданія Кони2, выходившія въ числѣ ѣ года и потомъ прекращавшіяся, на слѣдующій годъ, при новомъ объявленіи, опять находили подписчиковъ! Да, публика снисходительна къ мелочамъ и терпѣливо ждетъ книжекъ, лишь бы это были книжки, наполненныя, достойнаго содержанія, съ достойной обработкой, а не труха! На дняхъ еще я слышалъ великія похвалы Вѣстнику Европы, а особенно за то время, когда онъ выходилъ четырьмя книжками въ годъ: что этому за причина, какъ Вы думаете? Ужъ конечно не то, что онѣ появлялись 1-го числа!3 За это — нынѣшній В. Е., кромѣ
Изъ всего сказаннаго явствуетъ, что Вамъ, почтеннѣйшій Михайло Матвѣевичъ, слѣдуетъ не пугаться и не дѣлать мнѣ свирѣпое лицо, когда я Вамъ говорю, что надо еще кое-что поправить, сократить или измѣнить, хотя бы то и въ сверсткѣ было, а всячески этому помогать и устранять препятствія, пущай съ нѣкоторыми пожертвованіями времени или денегъ, потому что это одинаково усугубляетъ достоинство, какъ и романа, такъ и журнала!
Я никогда не забуду того, что по милости этихъ, какихъ-то соображеній печатнаго станка, у меня во 2-й части вкрались въ печать холодныя и зѣвото-возбудительные столбцы длиннотъ, которыхъ бы не было, еслибъ я видѣлъ ихъ не въ столбцахъ только, но и въ страницахъ! Привычка читать страницы во всѣхъ насъ укореняетъ привычку видѣть яснѣе и ошибки въ страницахъ, а не въ столбцахъ! И притомъ спѣхъ — плохой товарищъ прочному дѣлу!
А къ этому еще адскій спѣхъ, потомъ неудовольствіе и нежеланіе даже поправить ошибку или длинноту — и съ чьей же стороны? Со стороны редактора, котораго интересъ въ этомъ отношеніи солидаренъ съ интересомъ автора! Я никакъ не могу допустить, чтобы Вы разсуждали такъ: „мнѣ бы лишь былъ его романъ, а каковъ онъ выйдетъ — за это отвѣчаю не я, а авторъ“.
Если это такъ, то тѣмъ менѣе я могу стѣсняться Вашими соображеніями на счетъ 1-го числа. Я могу думать въ свою очередь такъ: „мнѣ лишь бы обработать мой романъ, а тамъ мнѣ дѣла нѣтъ, выйдетъ ли книжка 1-го или 10-го числа!“
Не хорошо такое разсужденіе съ обѣихъ сторонъ.
Не хорошо, если Вы про себя даже восклицаете: „вотъ еще, стану я для него “ и т. д. Если дѣло само по себѣ требуетъ этого, то и должны затягивать и для меня (Вы мнѣ сами подали поводъ задирать высоко носъ, выразивъ мнѣ, наравнѣ съ гр. А. К. и графиней и со многими другими, прибавлю, Ваше одобреніе и уваженіе, и для всякаго другаго, кто будетъ на моемъ мѣстѣ т. е. въ I-мъ Отдѣлѣ В. Е., въ белльлетристикѣѣскольку словъ перемѣнить или добавить въ своей рукописи (Бригадиръ), которая была уже въ Вашихъ рукахъ. И объясняли это правильно и отлично тонко — тѣмъ, что художникъ заботливо до послѣдней возможности отдѣлываетъ свое произведеніе.
Отъ чего же Вы мнѣ отказываете въ этомъ моемъ правѣ — и не только не хотите помогать мнѣ въ этомъ, но сажаете меня буквально самого подъ прессъ Вашего станка, тогда какъ моя добросовѣстность въ отдѣлкѣ (по мнѣнію многихъ другихъ) дѣлаетъ мнѣ честь, и стѣсняете меня не стоящими въ моихъ глазахъ ни какой цѣны причинами срока и т. п.!
Вы болѣе другихъ способны понять различіе между художественнымъ произведеніемъ и компилятивною статьею или переводомъ, слѣдоват. отъ Васъ (и именно, я лично — отъ Васъ) долженъ ожидать и болѣе пощады и консидераціи къ труду такого рода.
ѣнять (даже изъ за границы) слова и выраженія коротенькаго разсказа, то Вы должны понять еще болѣе мои затрудненія и безпокойства относительно поправокъ въ пятитомномъ романѣ, на тысячѣ слишкомъ страницахъ, и оцѣнить мою тщательность въ обработкѣ, такъ какъ отъ этой тщательности выигрываетъ и вашъ журналъ! А Вы — сердитесь на то, что я серьезно и строго отношусь къ своему произведенію и отказываете мнѣ дать взглянуть въ Ваши сверстанные листы, „потому-де и потому“ и т. д.
Этихъ потому для эстетическихъ произведеній существовать не должно — если они въ самомъ дѣлѣ эстетическія: пусть опоздаетъ хоть мѣсяцъ, а произведеніе должно явиться не въ оборванномъ, недоконченномъ видѣ, или съ наростами, длиннотами и т. д. За эти послѣднія полетятъ камни и въ автора и въ Васъ, а за то что опоздаетъ и потомъ дадите выработанное произведеніе — Вамъ скажутъ только спасибо.
„Мало развѣ времени было“, заговорите Вы и т. д. Мало! отвѣчу я: художнику всегда мало времени! И потому редакторъ съ нимъ долженъ многое измѣнять изъ своихъ „непоколебимыхъ“ правилъ, иначе онъ — не редакторъ, а такъ, гнусность!
Помните, что у меня не пять страницъ, а пять частей! И потому не тѣсните меня и не гоните, какъ почтовую лошадь, потомъ не удивляйтесь, если я попрошу вставить или убавить что-нибудь даже и въ сверсткѣ
Кончаю просьбой и вопросомъ: такъ какъ 3-я часть (т. е. Мартовская
книжка) у меня въ романѣ — лучшая и я дорожу ея обработкой и тщательнымъ отпечатаніемъ, то и прошу Васъ покорнѣйше, кромѣ двухъ обычныхъ корректуръ, присылать мнѣ и сверстанные листы, по мѣрѣ того, какъ они у Васъ верстаются т. е. по два листа разомъ, начиная съ перваго же листа: я желаю видѣть, какъ типографія исправляетъ мои измѣненія, иногда довольно важныя, дѣлаемыя нерѣѣ. Въ сверстанныхъ листахъ Вамъ большихъ поправокъ опасаться нельзя, такъ какъ до того времени я уже поправляю по двумъ корректурамъ, да Софья Ал. слѣдитъ особо по дублету.
ѣнія всего романа, котораго она составляетъ главное звено.
Вопросъ: можете ли Вы и угодно ли Вамъ будетъ исполнить эту мою справедливую просьбу? Буду ждать отвѣ
И. Гончаровъ.
Хотѣть въ 3 дня отмахать десять листовъ, рвать и метать — невозможно: даже и Поль-де Кока жалко бы было такъ печатать!
Сноски
1 ѣта.
2 Ѳедоръ Алексѣ„Пантеонъ“.
3 9 марта, 9 іюня, 9 сентября и 9 декабря.