Гончаров И. А. Письмо Стасюлевичу М. М., 7/19 августа 1871 г. Остенде // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке. — СПб., 1912. — Т. 4. — С. 112—113.
73.
Остенде, 7/19 Августа 1871. Суббота
Я получилъ Ваше письмо любезнѣйшій Михайло Матвѣевичъ, еще изъ Франкфурта, въ которомъ Вы подтвердили (а теперь конечно уже и исполнили) свое намѣреніе — измѣнить Остенде на Либаву, куда и пишу, въ упованіи, что письмо мое не минуетъ Васъ.
А пишу съ тѣмъ, чтобъ поблагодарить за С.П.Б. вѣ, которыми еще услаждаюсь и попросить сдѣлать распоряженіе объ остановкѣ высылки ихъ, ибо я намѣренъ 10/22 Августа покинуть пустынный берегъ Остенде, съ его фламандцами, беньёрами, и беньёрками, съ его негодными еще пока устрицами и омарами, и съ его толкучимъ рынкомъ на дигѣ и пляжи, съ музыкой оркестра и волнъ и т. д. и т. д.
Я бы, можетъ быть, и пожилъ здѣсь еще — но нервный до болѣзни, чуткій ко всему — организмъ мѣшаетъ. Всего боюсь, все меня тревожитъ. Кажется мнѣ, и хозяинъ что-то хитритъ, умышляетъ — должно быть — за лишнюю недѣлю содрать — если, думаю, заболѣѣется на человѣка въ здоровомъ положеніи и т. д. Лучше поспѣшу домой.
А время стояло великолѣпное, такъ что я даже разнѣжился и принялся было строить домъ т. е. писать что-то, по обыкновенію, самъ еще не зная хорошенько, что изъ этого выйдетъ — и такъ ли выйдетъ, и то ли выйдетъ, что въ началѣ какъ въ туманѣ представляется?
Написавъ листика три (съ ландкартами по полямъ, какъ говорили Ваши наборщики) я хотѣлъ разорвать, но оставилъ, думая, что если опять судьба броситъ насъ т. е. Васъ и меня — куда нибудь въ богемскіе лѣѣръ въ Карлс- или Маріен-бадъ (но отнюдь не въ Киссингенъ), а паче того на Булонскій берегъ — то эти листики могутъ пригодиться. Еслибъ мнѣ дать Мафусаиловы годы, то я былъ бы преплодовитый писатель. Считая по 10 лѣтъ на романъ, я умеръ бы на 900 году и на 90-мъ романѣ!
Но можетъ быть — еслибъ Вы были и теперь тутъ подъ бокомъ — я еще царапалъ да царапалъ бы перомъ и приходилъ бы показывать Вамъ каждый день написанное. А то — никого — никто не подталкиваетъ — и не пишется!
Я былъ и здоровъ, пока длилась сухая и ясная погода, а третьяго дня, передъ перемѣной, передъ грозой и дождемъ — какъ всегда — провелъ ночь въ страшномъ волненіи и безъ сна — ноги горѣли, какъ въ огнѣ, и даже болѣли. А теперь опять ясно — и боюсь — будетъ жарко, хотя вѣтеръ, не только рветъ шляпу съ головы, но даже разстегиваетъ пальто и панталоны, а женщинамъ ихъ же юбками накрываетъ голову. Волнъ не было почти: въ началѣ дней пятокъ, да вотъ сегодня другой день волненіе есть, а то было гладко и жарко. И низкій человѣкъ какой-то наговорилъ мнѣ, что будто въ Остенде — не какъ въ Булони — всегда бываетъ волненіе! Одно и тоже: только здѣсь посвѣжѣе вѣтеръ, за отсутствіемъ скалъ, а тамъ при безвѣтріи — уже нѣтъ
никакого движенія въ воздухѣ — и отъ того въ жары — жарче, нежели здѣсь. Вотъ и все — а волны одинакія.
Барометръ молодецъ. Ни одинъ англійскій полисменъ, ни даже наполеоновскій sergent de ville не наблюдаютъ такъ за мошенниками, какъ онъ за погодой? Вчерашнюю грозу и дождь предсказалъ наканунѣ, а сегодня опять въ гору полѣзъ!
ѣ. Я его въ бѣлье и платье укутаю!
Въ Берлинѣ надѣюсь пробыть съ 11/23 до 18/30 Августа, а потомъ числу къ 20-му — и домой пріѣхать! Это значитъ раньше Васъ!
Баловницѣ поклонъ мой глубокій — хотя она и совратила Васъ съ истиннаго пути т. е. съ Остенде на Либаву. Но я уже прощаю ей — тѣмъ болѣе, что, кажется, Л. И. сдѣлала это для большаго удобства и безопасности по дорогамъ Топси!
Здѣсь къ 1/13 Августа наѣхало народу много и тѣснота происходитъ великая! Въ курзалъ я уже на музыку не хожу: тамъ не продохнешься; гостинницы полны и всѣ уголки и щели заняты. Обѣда ждешь по часу, да обѣдаешь часа полтора.
Изъ этого явствуетъ, что кои хотятъ лучше помѣститься, тѣ долженствуютъ прибывать сюда недѣлею или двумя ранѣе 1/13 Августа, когда бываетъ наплывъ и Остенде обращается въ толкучій рынокъ!
До свиданія — жму Вамъ руки.
Вашъ И. Гончаровъ.
Мы съ Борисомъ Исааковичемъ не мало здѣ