Поиск по творчеству и критике
Cлово "DAS"
Входимость: 3. Размер: 23кб.
Входимость: 3. Размер: 30кб.
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 89кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 23кб.
Часть текста: ярко выразилось свойственное Цвейгу-критику стремление содействовать пониманию мировых культурных ценностей, — молодой автор не просто писал критические эссе и рецензии, он брал на себя вполне сознательно желанную для него миссию посредничества между народами и культурами. С этой целью Цвейг нередко обращался к читателям со страниц ежедневных газет. Такой газетой был и издававшийся на немецком языке “Пражский ежедневный листок” (“Prager Tageblatt”), где в июне 1902 г. была опубликована его статья “Торжество инертности”. Статья затерялась среди нескольких сот эссе и рецензий Цвейга — она не зафиксирована в библиографиях, к ней не обращался ни один из исследователей как австрийского, так и русского писателей. Честь ее “воскрешения” принадлежит германскому исследователю творчества Цвейга Кнуту Беку, предпринявшему в 1970-е годы многотомное собрание сочинений писателя. В 1983 г. Бек выпустил том этого издания, озаглавленный “Begegnungen mit Büchern” (“Встречи с книгами”). В него вошли статьи, рецензии и предисловия Цвейга, написанные в 1902—1939 гг., в том числе и разысканная Беком статья “Торжество инертности”. В послесловии к этому тому Бек писал:...
Входимость: 3. Размер: 30кб.
Часть текста: конференции, посвященной 185-летию со дня рождения И. А. Гончарова / Сост. М. Б. Жданова и др. Ульяновск: ГУП «Обл. тип. "Печатный двор"», 1998 . — С. 44—55. Петер Тирген ЗАМЕЧАНИЯ О РЕЦЕПЦИИ ГОНЧАРОВА В НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ СТРАНАХ *1 До сегодняшнего дня отсутствуют серьезные исследования о рецепции и влиянии Ивана Гончарова в немецкоязычных странах. Следует оговорить, что свидетельств этой рецепции было относительно немного, но тем не менее отсутствие широкого внешнего резонанса не могло быть основной причиной этого дефицита. Причины следует искать скорее в ранней немецкой критике творчества Гончарова, в тех проблемах, которые сложились в ней во второй половине XIX века и которые довольно долго сохраняли свое влияние и на критику последующего времени. В этой ранней критике часто повторяются следующие положения: 1) Тургенев, Достоевский, Толстой, а позже и Чехов являются более значительными авторами, чем Гончаров; 2) Гончаров написал одно-единственное, достойное внимания и, пожалуй, даже оригинальное произведение, а именно роман “Обломов”; 3) однако этот роман не обладает вообще или обладает слишком малой общей, универсальной значимостью, поскольку он очень сильно связан с особенностями описываемой эпохи в России; 4) эти типичные черты времени характерны только для России, но никак не для Европы; 5) однако это типично русское можно найти и у других, более крупных русских авторов; 6) в выборе материала Гончаров...
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: Появление этих анонимных фельетонов обусловлено тяжелой обстановкой политической реакции, воцарившейся в России в конце 40-х годов. Избегая здесь постановки чисто социальных проблем, Гончаров трактует в фельетонах вопросы моды. Однако реалистическое мастерство позволяет ему и в этих узких границах создать яркий образ провинциального помещика, скупца, неряхи и грубияна” 1 . Масштаб для такого толкования, очевидно, степень типического как критерий реализма. Можно сомневаться, что именно в этом суть “Писем”. Тоже Гончаров не нуждается в защите за то, что не пишет о социальных проблемах. Исходя из жанрового определения “фельетон”, можно поста вить ударение на другие точки зрения. Место фельетона — газета и журнал, темы его актуальны. Фельетон — жанр открытый, никаких формальных законов не знает. Основное условие: фельетон должен быть развлекательным и заинтересовать широкий круг читателей. Гончаровские “Письма” соответствуют этим требованиям. Когда появились “Письма”, Гончаров уже был известным автором. Русская литературная критика высоко оценила “Обыкновенную историю”. В сравнении с романом, “Письма” — маленькая вещь, но вещь мастера. Что Гончаров в “Письмах” трактует вопросы моды, несомненно, верно, но важнее сказать, как. Вопросы моды только на первый взгляд второстепенные. За модой в узком смысле (как одеваться, как двигаться) скрываются вопросы индивидуального и общественного поведения. Мода имеет характер регламента (“Reglementation-sharakter”), она создает правила и...
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: помянуть. Замечательно, что в тот же год в Англии родился Диккенс, столь любимый современными ему поколениями русских читателей и во многом сходный с Гончаровым в приемах и объеме своего творчества. Только что говоривший на этой кафедре академик Овсянико-Куликовский уже сказал нам о художнике великой силы, о бытописателе, умевшем в ярком образе отметить такое присущее нашей жизни явление, как обломовщина. Но рядом и в неразрывной связи с творчеством писателя стоит его личность. На ней я хочу преимущественно остановиться, хотя бы и в кратком очерке. На это дает мне право давнее знакомство с Гончаровым, которого я видел и слышал в первый раз еще вскоре по возвращении его из кругосветного путешествия. В начале семидесятых годов я снова встретился с ним и, сойдясь довольно близко, пользовался его неизменным дружеским расположением в течение последних пятнадцати лет его жизни. В моем жилище хранится толстая пачка его писем, полных живого и глубокого интереса, а со стен на меня смотрят Вера с Марком Волоховым и Марфинька в оригинальных рисунках Трутовского, с...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: но всё это за старое время. А знаете ли вы современную историю, нравы, всё, что случилось в последние тридцать-сорок лет? Я уверен, что не совсем, или даже совсем не знаете, кроме только разве того, что колония эта принадлежит англичанам. Я не помню, чтоб в нашей литературе являлись в последнее время какие-нибудь сведения об этом крае, не знаю также ничего замечательного и на французском языке. По-английски большинство нашей публики почти не читает, между тем в Англии, а еще более здесь, в Капе, описание Капа и его колонии образует почти целую особую литературу. Имена писателей у нас неизвестны, между тем сочинения их — подвиги в своем роде; подвиги потому, что у них не было предшественников, никто не облегчал их трудов ранними труженическими изысканиями. Они сами должны были читать историю края на песках, на каменных скрижалях гор, где не осталось никаких следов минувшего. Каких трудов стоила им всякая этнографическая ипотеза, всякое филологическое соображение, которое надо было основывать на скудных, почти нечеловеческих звуках языков здешних народов! А между тем нашлись люди, которые не испугались этих неблагодарных трудов: они исходили взад и вперед колонию и, несмотря на скудость источников, под этим палящим солнцем написали целые томы. Кто ж это? Присяжные ученые, труженики, герои науки, жертвы любознания? Нет, просто любители, которые занялись этим мимоходом, сверх своей прямой обязанности: миссионеры и военные. Одни шли с крестом в эти пустыни, другие с мечом. С ними проникло пытливое знание и перо. Сочинения Содерлендов, Барро, Смитов, Чезов и многих, многих других о Капе образуют целую литературу, исполненную бескорыстнейших и добросовестнейших разысканий,...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: мне оставалось бы нашпиговать Вашу статейку подробностями и мелочами, никому теперь не интересными. Да почиет же в мире прах доброго моего приятеля! Мой “цветок на гробе Агатона” 2 не спас бы моего старого друга от забвения, благодетельного, скажу мимоходом, которое не всякому дается в удел и которому можно, пожалуй, позавидовать. Воспоминания о громких обществ<енных> деятелях большею частию сопровождаются такою примесью злости и нечистоты, что праху их мира не бывает! Языкова же ничем, кроме добра, помянуть нельзя: врагов у него не было, нечистых и злых дел он не творил и всем, кто знал его, был мил, дорог и любезен — и только! Но чего же больше: многим ли выпадает такой жребий — спать в могиле без страха и упрека 3 ! Мир в могиле и благодетельное забвение в мире! “Мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий!” 4 Обращаюсь к Вам, “живущему” — и желаю пользоваться жизнью — во всей ее широте и полноте! Вы теперь “большой корабль” и выходите “на большое плавание”! 5 Да направит же Бог Ваш корабль на добрый, верный и прямой путь и да соблюдет Ваше ухо и сердце от “словес лукавствия” 6 , чаще, нежели где-нибудь, раздающихся в стенах судов, и да сотворит в Вас судию праведного и нелицемерного, яко Самуил израильский 7 . Аминь. Всегда Ваш Гончаров P. S. Если мимоходом зашлете курьера, я велю отдать ему...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: а “Обрыве“, Н. К. Пиксанов. По мнению ученого, они понадобились автору лишь для оживления повествования и “нарочитого психологизма“ 49 . Для Н. И. Пруцкова художественная роль “любовной страсти“ в гончаровской “трилогии“ не подлежит сомнению 50 . Но и он ограничивает ее психологическим (анализ “морфологии“ любви 51 ) или характерологическими аспектами. “Можно было бы сказать, — замечает исследователь, — что девизом Гончарова-романиста является: “каков характер, такова и любовь“ 52 . Более широкий взгляд на проблему открывало одно из положений ранней работы А. Лаврецкого, не подкрепленное, к сожалению, необходимой аргументацией. “Для Гончарова, — писал Лаврецкий, — такие психологические мотивы, как любовь, являются самодовлеющими. Именно они “имеют громадное влияние на судьбу и людей и людских дел“, сами не испытывая их влияния. Оттого и в романе решающее значение имел для Гончарова “процесс разнообразного проявления страстей“ 53 . “Главная роль“ 54 любви в “Обыкновенной истории“ была отмечена уже Белинским. Аналогичное структурно-эстетическое положение и назначение “отношения... полов“ сохраняется и в последующих романах...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: этого феномена коренятся как в способе работы художника над основным делом его жизни — романной “трилогией”, — так и в своеобразии его личности. В работе Гончарова над каждым из его романов (в известной мере это относится и к другим его произведениям — «Фрегат “Паллада”», “Литературный вечер”, “На родине”) прослеживаются два самостоятельных периода, в творческом плане весьма неоднородных. В начале писатель набрасывал беглые “эскизы” — “лиц, фигур, картин”, “этюды” характеров, “зарисовки” пейзажей, бытовых сцен, “копии с нравов”, фиксируя все, что являлось его взору в рамках очередного крупного замысла. По своим приемам это был труд не столько творца-созидателя, сколько наблюдателя- очеркиста . Дававшиеся Гончарову без особых усилий подобные “материалы” фиксировались им в момент их возникновения. Подчас это делалось на случайных “клочках” бумаги 2 , но прежде всего — в письмах, превращавшихся тем самым для романиста в своего рода вспомогательную творческую лабораторию. Своему бывшему ученику, поэту А. Н. Майкову, путешествующему на корвете “Баян”, Гончаров дает примечательный совет: “Пишите же — и скорей; схваченные наблюдения тотчас же записывайте, а то простынут <...> *1 . Запечатлеть в слове и таким образом удержать в памяти первые, а значит, самые живые и яркие впечатления, произведенные...
Входимость: 1. Размер: 89кб.
Часть текста: «Сообразно времени и обстоятельствам...» : (Творческая история романа «Обрыв») // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 83—183. — (Лит. наследство; Т. 102). “СООБРАЗНО ВРЕМЕНИ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ...” (Творческая история романа “Обрыв”) Исследование Л. С. Гейро Изучение творческой истории романа “Обрыв” возможно в двух направлениях. Первое — рассмотрение (на основании сохранившихся документов) разных этапов создания романа, начиная с 1849 г., когда впервые возник его замысел, и кончая созданием критического эссе Гончарова «Намерения, задачи и идеи романа “Обрыв”» (1872). Второе — более глубокое — исследование творческого движения писателя на протяжении более чем двадцати лет, ознаменованных в его личной судьбе и в жизни России крутыми и неожиданными поворотами, не поддающимися однозначно-прямолинейной оценке. В первом случае перед нами событийно-хронологическая канва. Во втором — путь и судьба одного из самых загадочных русских писателей XIX в. Попытаемся совместить два эти аспекта с тем, чтобы подвергнуть историю создания романа разностороннему анализу и прийти к необходимому для подведения некоторых итогов синтезу. Основное внимание уделяется тому пути , которым романист долго и мучительно, отбрасывая один за другим разные варианты, шел к окончательному решению. Так вырисовывается объективная картина возникновения замысла, его движения, столкновения порою взаимоисключающих идей, выявляются периоды творческих взлетов, когда роман представляется автору близким к завершению, и — напротив — затяжных пауз, исполненных апатии, безнадежности или отчаяния, с характерным гончаровским признанием-вздохом: “бросаю перо”. Обнаруживается ряд общественных и личных обстоятельств, стечение которых оказывает на...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: пословицей значение писания Райского» (6, 195). Показательно само слово «тешиться», по значению очень близкое к слову «шутить», использованному Кириловым (оба подразумевают: делать что-либо не всерьез, только для забавы, развлечения, удовольствия...). Но в логике второй и последующих частей «Обрыва» творческая увлеченность Райского писанием видится несколько иначе. Герой вступает в ту самую область искусства, в которой работает сам автор «Обрыва», и превращается, таким образом, в его коллегу, вырастает подчас в соперника. Масштаб этюда о русском типе в искусстве сужается и усложняется: вводятся в оборот специальные, профессиональные проблемы собственно словесного творчества. В июне 1868 года (разгар завершения романа) писатель нарисовал свой «автопортрет» в довольно драматических тонах: «Природа мне дала тонкие и чуткие нервы (откуда и та страстная впечатлительность и страстность всей натуры): этого никто никогда не понимал — и те, которые только замечали последствия этой впечатлительности и нервной раздражительности, — что делали?.. Меня дразнили, принимая или за полубешеную собаку, или за полудикого человека, гнали, травили, как зверя, думая Бог знает что и не умея решить, что я такое! Притворщик, актер или сумасшедший, или из меня, и на словах, и на письмах, и в поступках, бьется только и играет, разнообразно сверкая, сила фантазии, ума, чувств, просясь во что-нибудь, в форму: в статую, картину, драму, роман, и что бьется это все из самой...