• Приглашаем посетить наш сайт
    Кантемир (kantemir.lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "DONC"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Обрыв. Часть 5. Глава 21.
    Входимость: 2. Размер: 15кб.
    2. Обрыв. Часть 4. Глава 7.
    Входимость: 2. Размер: 18кб.
    3. Литературный вечер.
    Входимость: 2. Размер: 70кб.
    4. Обрыв. Часть 1. Глава 14.
    Входимость: 1. Размер: 26кб.
    5. Скабичевский. Старая правда.
    Входимость: 1. Размер: 119кб.
    6. Гончаров — Стасюлевичу М. М., 5 августа/24 июля 1872.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    7. Обрыв. Часть 2. Глава 12.
    Входимость: 1. Размер: 25кб.
    8. Обрыв. Часть 2. Глава 16.
    Входимость: 1. Размер: 36кб.
    9. Обрыв. Часть 4. Глава 14.
    Входимость: 1. Размер: 14кб.
    10. Письмо Кони А. Ф., 4 октября 1880 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Обрыв. Часть 5. Глава 21.
    Входимость: 2. Размер: 15кб.
    Часть текста: нет, скорей засмейтесь, возьмите назад ужасные слова!.. — Что это у вас? — радостно произнес он, вдруг уставив глаза на стол, — свежая икра! Она сунула свою руку ему под руку и подвела к столу, на котором стоял полный, обильный завтрак. Он оглядывал одно блюдо за другим. В двух хрустальных тарелках была икра. — Я знаю, что вы любите... да, любите... — Икру? Даже затрясся весь, как увидал! А это что? — с новым удовольствием заговорил он, приподнимая крышки серебряных блюд, одну за другой. — Какая вы кокетка, Полина Карповна: даже котлетки без папильоток не можете кушать! Ах, и трюфли — «роскошь юных лет»! — petits-fours, bouchées de dames! Ах! что вы хотите со мной делать? — обратился он к ней, потирая от удовольствия руки. — Какие замыслы у вас? — Вот, вот чего я жду: этой улыбки, шутки, смеха — да! Не поминайте об отъезде. Прочь печаль! Vive l’amour et la joie! 151 «Эге! какой “abandon!” 152 — даже страшновато...» — подумал он опасливо. — Садитесь, сядем рядом, сюда! — пригласила она и, взяв его за руку, усадила рядом с собой, шаловливо завесив его салфеткой, как делают с детьми и стариками. Он машинально повиновался, с вожделением поглядывая на икру. Она подвинула ему тарелку, и он принялся удовлетворять утренний, свежий аппетит. Она сама положила ему котлетку и налила шампанского в граненый стакан, а себе в бокал, и кокетливо...
    2. Обрыв. Часть 4. Глава 7.
    Входимость: 2. Размер: 18кб.
    Часть текста: — подумал Райский и читал дальше. «Олинька моя хорошеет, преуспевает в благочестии, благонравии и науках, институтскому начальству покорна, к отцу почтительна и всякий четверг спрашивает, скоро ли приедет другой баловник, Райский, поправлять ее рисунки и совать ей в другую руку другую сверхштатную коробку конфект...» — Вот животное: только о себе! — шептал опять Райский, читая чрез несколько строк ниже. «...Коко женился наконец на своей Eudoxie, за которой чуть не семь лет, как за Рахилью, ухаживал! — и уехал в свою тьмутараканскую деревню. Горбуна сбыли за границу вместе с его ведьмой, и теперь в доме стало поживее. Стали отворять окна и впускать свежий воздух и людей, — только кормят всё еще скверно...» — Что мне до них за дело! — с нетерпением ворчал Райский, пробегая дальше письмо, — о кузине ни слова, а мне и о ней-то не хочется слышать! «...на его место, — шепотом читал он дальше, — прочат в министры князя И. В., а товарищем И. Б–а... Женщины подняли гвалт... П. П. проиграл семьдесят тысяч... Х–ие уехали за границу... Тебе скучно: вижу, что ты морщишься — спрашиваешь — что Софья Николаевна (начал живее читать Райский): сейчас, сейчас, я берег вести о ней pour la bonne bouche 124 ...». — Насилу добрался! — сказал Райский, — ну, что она? «Я старался и без тебя, как при тебе, и служил твоему делу верой и правдой, то есть два раза играл с милыми “барышнями” в карты, так что братец их, Николай Васильевич, прозвал меня женихом Анны Васильевны и так разгулялся однажды насчет будущей нашей свадьбы, что был вытолкан обеими сестрицами в спину и не получил ни гроша субсидии, за которой было явился. Но зато занял триста рублей у меня, а я поставил эти деньги...
    3. Литературный вечер.
    Входимость: 2. Размер: 70кб.
    Часть текста: на Конногвардейском бульваре, к подъезду подъехало, около восьми часов вечера, в мае месяце, несколько экипажей — один вслед за другим, и, высадив господ, отправились по домам. Ровно в восемь часов швейцар получил приказание не принимать никого более. Человек тридцать гостей обоего пола собрались у Григория Петровича Уранова слушать в этот вечер чтение нового романа. Автора романа, как писателя, знали немногие. Он напечатал, без имени, несколько статей по финансовым и политико-экономическим предметам, замеченных и оцененных по достоинству только специалистами. Кроме того, он написал опыт дипломатических мемуаров и напечатал их в весьма небольшом количестве, для немногих. Он занимал некогда дипломатический пост на юге Европы и провел молодые лета за границею. Теперь он был, как и хозяин дома, где назначалось это чтение, членом одного совета и, кроме того, председательствовал в какой-то комиссии по разным преобразованиям. В свете его любили, за огромное богатство, за открытое гостеприимство, за приветливость; а близкие люди — за капитальные достоинства ума и характера. Известие о романе, однако, проникло в общество его круга. Автор, на вопросы, обращаемые к нему, не отрицал, что роман пишется, но более не распространялся об этом. Известно было, что он читал то, что было написано, кое-кому из приятелей, у себя дома, но эти лица хранили о романе скромное молчание. Ближайший приятель и сослуживец автора, Григорий Петрович Уранов, и тот ...
    4. Обрыв. Часть 1. Глава 14.
    Входимость: 1. Размер: 26кб.
    Часть текста: меня спрашивали. — И вы что-то мне обещали. — Что же? — Рассказать... какую-то «глупость», ребячество и потом вашу законную любовь... — Всё это так просто, cousin, что я даже не сумею рассказать: спросите у всякой замужней женщины. Вот хоть у Catherine... — Ах, нет, кузина, только не у Catherine: наряды и выезды, выезды и наряды... — Что мне вам рассказывать? Я не знаю, с чего начать. Paul сделал через княгиню предложение, та сказала maman, maman теткам; позвали родных, потом объявили папа... Как все делают. — Ему после всех! — весело заметил Райский. — А вы когда узнали? — В тот же вечер, разумеется. Какой вопрос! Не думаете ли вы, что меня принуждали?.. — Нет, нет, кузина: не так рассказываете. Начните, пожалуйста, с воспитания. Как, где вы воспитывались? Прежде расскажите ту «глупость»... — Дома воспитывалась, вы знаете... Maman была строга и серьезна, никогда не шутила, почти не смеялась, ласкала мало, все ее слушались в доме: няньки, девушки, гувернантки делали всё, что она приказывала, и папа тоже. В детскую она не ходила, но порядок был такой, как будто она там жила. Когда мне было лет семь, за мной, помню, ходила немка Маргарита: она причесывала и одевала меня, потом будили мисс Дредсон и шли к maman. Maman, прежде нежели поздоровается, пристально поглядит мне в лицо, обернет меня раза три, посмотрит, всё ли хорошо, даже ноги посмотрит, потом глядит, как я делаю кникс, и тогда поцелует в лоб и отпустит. После завтрака меня водили гулять, или в дурную погоду ездили в коляске... — Как вы шалили, резвились? расскажите... — Я не шалила: мисс Дредсон шла рядом и дальше трех шагов от себя не пускала. Однажды мальчик бросил мячик, и он покатился мне в ноги, я поймала его и побежала отдать ему, мисс сказала maman, и меня три дня не пускали гулять. Впрочем, я мало помню, что было, помню только, что ездил танцмейстер и учил: «chassé en...
    5. Скабичевский. Старая правда.
    Входимость: 1. Размер: 119кб.
    Часть текста: будто видите кровь, переливающуюся под тонкой кожицею; а этот артистический носик, а смелый взмах высокого лба, — одним словом, на что ни взглянете, так и остаетесь прикованные к месту, словно каким-то волшебством. Но ведь искусство ваяния заключается не в одном художественном исполнении частей; а потому отойдем от статуи подальше и посмотрим, как соединяются части в одно целое. Отошли, посмотрели, и нам остается только вскрикнуть, — но не от эстетического восторга, а от ужаса: вместо легкой, грациозной Венеры перед нами безобразное чудовище, в котором мы не можем разобрать, где руки, где ноги, где волосы; перед нами что-то несоразмерное, тяжелое, как кошмар, и ежеминутно готовое повалиться всею своею массою. А между тем сквозь это безобразие не перестает мерещиться нечто совершенно иное. Вам постоянно чудится, что задумана была художником прелестная Венера, но впоследствии она была умышленно обезображена и обращена в чучело для того, чтобы охранять от хищных воробьев огороды, на которых произрастают невинные российские девы. Говорю я это не из злобы, не из предубеждения и не с целью умышленно унизить произведение Гончарова; напротив того, согласен, что на многих страницах своего романа Гончаров является тем же, каким он был и в «Обыкновенной истории» и в «Обломове». Обратите внимание на Райского, Беловодову, Татьяну Марковну, Марфеньку, Викентьева, наконец на бездну других побочных личностей, мелькающих в романе, все они, мало сказать — живые личности, исполненные плоти и крови, но по своей широте могут служить представителями одного из...
    6. Гончаров — Стасюлевичу М. М., 5 августа/24 июля 1872.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    Часть текста: — А я хочу отправиться туда дней черезъ пять и пробыть сколько проживется. Если не очень будетъ скучно, то отпускаю на этотъ предметъ отъ 2 до 3 нед ѣ ль, а если покажется нестерпимо, то покупаюсь дней 10, 12 — и у ѣ ду. Еще и не знаю, какъ мн ѣ купаться съ моей забол ѣ вшей рукой — нужно ли или н ѣ тъ? Даже не знаю, ч ѣ мъ она забол ѣ ла: два доктора говорятъ разное: одинъ находитъ тутъ какую то связь съ печенью (вретъ!), а другой, кажется, в ѣ рн ѣ е, находитъ это нервическимъ припадкомъ. Онъ ничего не велитъ д ѣ лать, кром ѣ растиранья холодной водой, и рекомендуетъ купанье въ мор ѣ . Мн ѣ кажется, что это довольно острый ревматизмъ. Время отъ времени б ѣ гаютъ по рук ѣ муравьи и есть тяжесть минутами, а потомъ какъ будто проходитъ. Это я пріобр ѣ лъ въ Маріенбадскихъ теплыхъ ваннахъ, къ которымъ вообще не привыкъ. Подъ конецъ каждой ванны я подливалъ холодной воды, а кранъ отъ оной пом ѣ щенъ не сверху, а внизу, въ самой ванн ѣ — и куда попадала струя посильн ѣ е туда то попадала и простуда. То самое, я полагаю, и съ рукой. Если же это полнокровіе проговаривается, то очевидно — что мн ѣ море не годилось бы. Однако я пол ѣ зу въ него: не знаю только, выл ѣ зу ли? Что Вамъ сказать о Париж ѣ ? Никогда я не видалъ его такимъ скучнымъ, тихимъ, безлюднымъ, какъ теперь. По ѣ зжайте въ л ѣ тнюю пору по Петерб. стогнамъ и улицамъ — и закройте глаза — тоже что въ Париж ѣ ! Движенія, ни на улицахъ, ни въ торговл ѣ , ни въ увеселеніяхъ н ѣ тъ. Бывало и въ Іюл ѣ пройти черезъ бульваръ или Rue de la Paix — задача, а теперь, сл ѣ пой перейдетъ въ самую бойкую пору дня. Въ магазинахъ везд ѣ старьё, многіе изъ ...
    7. Обрыв. Часть 2. Глава 12.
    Входимость: 1. Размер: 25кб.
    Часть текста: разные службы, кладовые, людские, погреба и конюшни. На дворе всё суетилось, в кухне трещал огонь, в людской обедали люди, в сарае Тарас возился около экипажей, Прохор вел поить лошадей. За столом в людской слышался разговор. До Райского и Марфиньки долетал грубый говор, грубый смех, смешанные голоса, внезапно приутихшие, как скоро люди из окон заметили барина и барышню. Однако до них успел долететь маленький отрывок из дружелюбной беседы. — А что, Мотька: ведь ты скоро умрешь! — говорил не то Егорка, не то Васька. — Полно тебе, не греши! — унимал его задумчивый и набожный Яков. — Право, ребята, помяните мое слово, — продолжал первый голос, — у кого грудь ввалилась, волосы из дымчатых сделались красными, глаза ушли в лоб, — тот беспременно умрет... Прощай, Мотинька: мы тебе гробок сколотим да поленце в голову положим... — Нет, погоди: я тебя еще вздую... — отозвался голос, должно быть, Мотьки. — На ладан дышишь, а задоришься! Поцелуйте его, Матрена Фаддеевна, вон он какой красавец: лучше покойника не найдешь!.. И пятна желтые на щеках: прощай, Мотя... — Полно Бога гневить! — строго унимал Яков. Девки тоже вступились за больного и напали на озорника. Вдруг этот разговор нарушен был чьим-то воплем с другой стороны. Из дверей другой людской вырвалась Марина и быстро, почти не перебирая ногами, промчалась через двор. За ней вслед вылетело полено, очевидно направленное в нее, но благодаря ее увертливости пролетевшее мимо. У ней, однако ж,...
    8. Обрыв. Часть 2. Глава 16.
    Входимость: 1. Размер: 36кб.
    Часть текста: коров, по полю валило облако пыли, поднимаемое стадом овец; в деревне скрипели ворота, слышался стук телег; во ржи щелкали перепела. На дворе тоже начиналась забота дня. Прохор поил и чистил лошадей в сарае, Кузьма или Степан рубил дрова, Матрена прошла с корытцем муки в кухню, Марина раза четыре пронеслась по двору, бережно неся и держа далеко от себя выглаженные юбки барышни. Егорка делал туалет, умываясь у колодца, в углу двора; он полоскался, сморкался, плевал и уже скалил зубы над Мариной. Яков с крыльца молился на крест собора, поднимавшийся из-за домов слободки. По двору, под ногами людей и около людских, у корыта с какой-то кашей толпились куры и утки, да нахально везде бегали собаки, лаявшие натощак без толку на всякого прохожего, даже иногда на своих, наконец, друг на друга. — Всё то же, что вчера, что будет завтра! — прошептал Райский. Он постоял посредине двора, лениво оглянулся во все стороны, почесался, зевнул и вдруг почувствовал симптомы болезни, мучившей его в Петербурге. Ему стало скучно. Перед ним, в перспективе, стоял длинный день, с вчерашними, третьегоднишними впечатлениями, ощущениями. Кругом всё та же наивно улыбающаяся природа, тот же лес, та же задумчивая...
    9. Обрыв. Часть 4. Глава 14.
    Входимость: 1. Размер: 14кб.
    Часть текста: над обрывом, в глубокой темноте, послышался шум шагов между кустами. Трещали сучья, хлестали сильно задеваемые ветви, осыпались листы, и слышались торопливые, широкие скачки — взбиравшегося на крутизну, будто раненого или испуганного зверя. Шум всё ближе, ближе, наконец из кустов выскочил на площадку перед обрывом Райский, но более исступленный и дикий, чем раненый зверь. Он бросился на скамью, выпрямился и сидел минуты две неподвижно, потом всплеснул руками и закрыл ими глаза. «Во сне это или наяву! — шептал он точно потерянный. — Нет, я ошибся, не может быть! Мне почудилось!..» Он встал, опять сел, как будто во что-то вслушиваясь, потом положил руки на колени и разразился нервическим хохотом. «Какие тут еще сомнения, вопросы, тайны! — сказал он и опять захохотал, качаясь от смеха взад и вперед. — Статуя! чистота! красота души! Вера — статуя! А он!.. И пальто, которое я послал “изгнаннику”, валяется у беседки! и пари свое он взыскал с меня, двести двадцать рублей, да прежних восемьдесят... да, да! это триста рублей!.. Секлетея Бурдалахова!» Он захохотал снова, как будто застонал. Потом вдруг замолчал и схватился за бок. «О, как больно здесь! — стонал он. — Вера-кошка! Вера-тряпка... слабонервная, слабосильная... из тех падших, жалких натур, которых поражает пошлая, чувственная страсть — обыкновенно к какому-нибудь здоровому хаму!.. Пусть так — она свободна, но как она смела ругаться над человеком, который имел неосторожность...
    10. Письмо Кони А. Ф., 4 октября 1880 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    Часть текста: Кони А. Ф., 4 октября 1880 г. С.-Петербург. Гончаров И. А. Письмо Кони А. Ф., 4 октября 1880 г. С.-Петербург // И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 459—460. — (Лит. наследство; Т. 102). 19 <С.-Петербург>. Суббота, 4 октября <1880> Я вчера видел у Полиц<ейского> моста Мих<аила> Матв<еевича> 1 и сообщил ему о Вашем добром намерении, дорогой Анатолий Федорович, прийти к обеду в понедельник. Он очень рад (и я, конечно, тоже) и собирается также явиться туда. Печальное дело Вашего брата обошлось, кажется, слава Богу, без той громкой огласки, которой Вы боялись 2 , по крайней мере, в газетах, читаемых мною, об этом даже не упоминается, а если и будет упомянуто, то, я надеюсь, без всякой злорадостной размазни, и для дела этого скоро настанет прошедшее, а Вас самих вся эта история также почти мало касается, как и всякого другого постороннего! Courage donc *1 и плывите смело дальше по течению жизни, не оглядываясь — и живите Вашими собственными идеями, интересами, чувствами и делами и доплывете, Бог даст, до пристани благополучия. Аминь. До свидания                        Ваш Гончаров   Год устанавливается путем сопоставления дня недели и числа написания письма: 4 октября приходилось на субботу в 1880 г. 1 М. М. Стасюлевич. 2 Брат Кони — Евгений Федорович (1843—1892), мировой судья в Варшаве, в 1879 г. был уличен в растрате, пытался скрыться, но по настоянию брата явился с повинной; был осужден и сослан сначала в Тобольск, а...