Поиск по творчеству и критике
Cлово "FAUT"
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Часть текста: он считает подобное состояние самым мучительным, он не знает наказания хуже этого. В числе мифов других народов есть очарованный сон, и русская фантазия породила целое сонное царство. Такое уважение и любовь ко сну происходят от неспособности физических и нравственных сил к продолжительному напряжению. Русский народ любит дать отдохнуть своим богатырским силам; продолжительная, а тем более постоянная напряженность чувств, ума, воли, силы физической для него непонятна, точно так же, как непонятно для какого-нибудь немца отсутствие этой напряженности. Да и вся-то святая Русь долго-долго была сонным царством... Следовательно, это состояние ненапряженных сил не только понятно русскому, но и близко ему; оно есть что-то родное, русское. Тем не менее человека, спящего всю жизнь, всю жизнь не напрягающего своих сил, нам трудно себе представить. Даже и в сказках наших сонное царство просыпалось при звуках гуслей-самогудов. Г. Гончаров вводит нас в настоящее сонное царство. В самом деле, бодрствуют ли Обломов и Софья Николаевна Беловодова? Нет, они спят сном крепким, непробудным, сном очарованным. Их погрузил в этот сон злой волшебник. Обломов и Софья Николаевна спят, но спят не одинаково. Обломов по временам всхрапывает, бредит — ему снятся и приятные для него предметы, подчас является и кошмар в виде письма от старосты; а Софья Николаевна спит сладким, тихим сном, без бреда и...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: бы повторяютъ самый романъ, такъ что читатель прочтетъ прежде программу его впередъ и сл ѣ довательно чтеніе самаго романа сд ѣ лается ненужнымъ. Напечатать въ газет ѣ , или въ отд ѣ льной брошюр ѣ , какъ н ѣ которые сов ѣ товали, еще хуже: это была бы реклама. Съ этимъ согласились вс ѣ , кто читалъ статью. Я просто оставилъ бы статью потому что не приписываю ей никакой литературной важности, но вс ѣ слышавшіе ее находятъ, что ее не худо бы напечатать или „жаль бросать“, puisque le vin est tiré, il faut le boire, въ томъ числ ѣ говорятъ это и общіе наши знакомые, Анненковъ, Головнинъ 1 . Только одинъ А. В. Никитенко еще не слыхавшій статьи (я вчера только прочелъ ее въ кружк ѣ , гд ѣ и онъ былъ) давно упорно сов ѣ туетъ не печатать; должно быть самъ измышляетъ что нибудь — пущай его! Разв ѣ я м ѣ шаю? Вотъ только изъ уваженія къ сов ѣ тамъ и мн ѣ ніямъ людей компетентныхъ, я и стараюсь прояснить окончательно вопросъ о томъ, печатать или не печатать? А самъ, за исключеніемъ весьма немногихъ зам ѣ чаній о задач ѣ романа, думалъ бы, что лучше ее отложить. Между т ѣ мъ вчера вдругъ кто-то посл ѣ чтенія спросилъ меня, отъ чего я не печатаю этого тамъ же, гд ѣ печатался самый романъ т. е. въ В ѣ стник ѣ Европы, тотчасъ, какъ выйдетъ романъ въ св ѣ тъ отд ѣ льно? Мн ѣ это мн ѣ ніе показалось оригинально и я посп ѣ шаю сообщить его Вамъ, не съ т ѣ мъ конечно, чтобы склонять Васъ къ напечатанію статьи (да Васъ и не склонишь!), а съ т ѣ мъ, чтобы предложить Вамъ — не подарите ли Вы мн ѣ часъ времени — прослушать статью у Васъ или у меня (лучше бы у меня), чтобы ознакомиться съ нею и р ѣ шить, на сколько есть практичнаго и непрактичнаго въ этомъ сов ѣ т ѣ — печатать статью въ В...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: и наряды... — Что мне вам рассказывать? Я не знаю, с чего начать. Paul сделал через княгиню предложение, та сказала maman, maman теткам; позвали родных, потом объявили папа... Как все делают. — Ему после всех! — весело заметил Райский. — А вы когда узнали? — В тот же вечер, разумеется. Какой вопрос! Не думаете ли вы, что меня принуждали?.. — Нет, нет, кузина: не так рассказываете. Начните, пожалуйста, с воспитания. Как, где вы воспитывались? Прежде расскажите ту «глупость»... — Дома воспитывалась, вы знаете... Maman была строга и серьезна, никогда не шутила, почти не смеялась, ласкала мало, все ее слушались в доме: няньки, девушки, гувернантки делали всё, что она приказывала, и папа тоже. В детскую она не ходила, но порядок был такой, как будто она там жила. Когда мне было лет семь, за мной, помню, ходила немка Маргарита: она причесывала и одевала меня, потом будили мисс Дредсон и шли к maman. Maman, прежде нежели поздоровается, пристально поглядит мне в лицо, обернет меня раза три, посмотрит, всё ли хорошо, даже ноги посмотрит, потом глядит, как я делаю кникс, и тогда поцелует в лоб и отпустит. После завтрака меня водили гулять, или в дурную погоду ездили в коляске... — Как вы шалили, резвились?...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: как будто нарочно, заходим с трудной или фальшивой стороны, чтоб задать себе мудреную задачу, и потом ломаем голову над ее решением. Что, например, кажется, простее, как быть между порядочными, образованными, вежливыми и умными людьми? Что легче, как прийти в общество этих людей, сесть свободно на удобной мебели, говорить, играть в карты или танцевать, пить, есть и уехать, оставя по себе приятное впечатление? Так просто, легко, а мы и тут из уменья жить в людях, или так называемом свете , сделали мудреную науку, которая не всем дается, многим не дается всю жизнь и дается вполне очень немногим. Нет ничего смешнее вступления в свет новичка, являющегося туда прямо со школьной скамьи или, еще хуже, из деревенской глуши. Его ослепляет и яркий свет комнаты, и нога его зацепляет за ковры или скользит по паркету. Углы у столов мешают ему — они так и тянутся к нему, — один угол точно нарочно вытянулся вдвое длиннее других и просит задеть. И он заденет. А в лесу, где ни следа, ни тропинки, он пройдет ловко, искусно уклоняясь от каждого сучка. Поднос с чашками как будто сам носится у него под локтем, и нет средства не опрокинуть его — и он опрокинет. Он двумя пальцами поднимает пудовую гирю над головой, а тут иногда не сдержит чайной чашки в руках. Его обдает ужас: там вон на него устремила пристальный взгляд элегантная дама, и у него мурашки побежали по телу... пусть бы уж лучше в него прицелились из ружья; тут подходит к нему изящно одетый...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: И ЕГО БОЛЕЗНЕННЫЙ ХАРАКТЕР Вышеописанные “галлюцинации расстроенных нерв”, как мы уже имели случай отметить, особенно усиливались у него, когда он много писал: период усиленного литературного творчества сменялся реакцией, когда он опускал руки и ему казалось, что какие-то враги хотят воспрепятствовать появлению его труда в печати. Мы уже видели, что артистичность своей натуры он связывает со способностью нерв болезненно возбуждаться. Прибавим еще его слова: “Природа мне дала тонкие и чуткие нервы (откуда и та страшная впечатлительность и страстность всей натуры)” 228 . При этом нам известно, что и самое творчество его не было спокойным, послушным воле созданием художественных образов, а имело болезненный характер. Не разрешая здесь в высшей степени трудного вопроса о творчестве Гончарова во всем его объеме, мы обратим лишь внимание на его наиболее существенные черты. Прежде всего необходимо заметить, что его творчество было совершенно непроизвольно, т. е. оно имело характер, который обозначается старым и мало определенным термином “вдохновение”, когда, независимо от воли поэта, его лиры касается Аполлон, когда “на мысли, дышащие силой, как жемчуг нижутся слова” 229 . Но у него словам предшествовало создание образов и картин, возникавших в его душе, независимо от процесса писания. Это была своеобразная жизнь, которую он, как объективную, наблюдал, а потом записывал. Когда он писал последнюю (2-ю) часть “Обрыва”, он 26 мая 1868 г. писал Стасюлевичу: “Во мне теперь кипит будто в бутылке шампанского, все развивается, яснеет во мне, все легче, дальше, и я почти не выдерживаю, один, рыдаю как ребенок и измученной рукой спешу отмечать кое-как, в беспорядке. Я все забыл другое, все — даже графа и...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: В этих девяти томах нет ни писем, ни набросков, ни стишков, ни начал без конца или концов без начал, нет поношенной дребедени: все произведения зрелые, обдуманные, не только вылежавшиеся, но порой даже перележавшиеся. Крайне простые по своему строению, его романы богаты психологическим развитием содержания, характерными деталями; типы сложны и поразительно отделаны. "Что другому бы стало на десять повестей, - сказал Белинский еще по поводу его "Обыкновенной истории", - у него укладывается в одну рамку" {2}. В других словах сказал то же самое Добролюбов про "Обломова" {3}. Во "Фрегате Паллада" есть устаревшие очерки Японии и южной Африки, но, кроме них, вы не найдете страницы, которую бы можно было вычеркнуть. "Обрыв" задумывался, писался и вылеживался 20 лет. Этого мало: Гончаров был писатель чисто русский, глубоко и безраздельно национальный. Из-под его пера не выходило ни "Песен торжествующей любви" {4}, ни переводов с испанского или гиндустани. Его задачи, мотивы, типы всем нам так близки. На общественной и литературной репутации Гончарова нет не только пятен, с ней даже не связано ни одного вопросительного знака. Имя Гончарова цитируется на каждом шагу, как одно из четырех-пяти классических имен, вместе с массой отрывков оно перешло в хрестоматии и учебники; указания на литературный такт и вкус Гончарова, на целомудрие его музы, на его стиль и язык сделались общими местами. Гончаров дал нам бессмертный образ Обломова. Гончаров имел двух высокоталантливых комментаторов {5}, которые с двух различных сторон выяснили читателям его значение; наконец, от появления последней крупной вещи Гончарова прошло 22 года и... все-таки на бледно-зеленой обложке гончаровских сочинений над глазуновским девизом напечатаны обидные для русского самосознания и памяти покойного...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: страсти хотел, — размышлял Райский, — напрашивался на нее, а не знаю, страсть ли это! Я ощупываю себя: есть ли страсть, как будто хочу узнать, целы ли у меня ребра, или нет ли какого-нибудь вывиха? Вон и сердце не стучит! Видно, я сам неспособен испытывать страсть!» Между тем Вера не шла у него с ума. — Если она не любит меня, как говорит и как видно по всему, то зачем удержала меня? зачем позволила любить? Кокетство, каприз или... Надо бы допытаться... — шептал он. Он искал глазами ее в саду и заметил у окна ее комнаты. Он подошел к окну. — Вера, можно прийти к тебе? — спросил он. — Можно, только ненадолго. — Вот уж и ненадолго! Лучше бы не предупреждала, а когда нужно — и прогнала бы, — сказал он, войдя и садясь напротив. — Отчего же ненадолго? — Оттого, что я скоро уеду на остров. Туда приедет Натали, и Иван Иванович, и Николай Иванович... — Это священник? — Да, он рыбу ловить собирается, а Иван Иванович зайцев стрелять. — Вот и я бы пришел. Она молчала. — Или не надо? — Лучше не надо, а то вы расстроите наш кружок. Священник начнет умные вещи говорить, Натали будет дичиться, а Иван Иванович промолчит всё время. — Ну, не приду! — сказал он и, положив подбородок на руки, стал смотреть на нее. Она оставалась несколько времени без дела, потом вынула из стола портфель, сняла с шеи маленький ключик и отперла, приготовляясь писать. — Что это, не письма ли? — Да, две записки, одну в ответ на приглашение Натальи Ивановны. Кучер ждет. Она написала несколько слов и запечатала. — Послушайте, брат, закричите...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: одну из них, а буде можно, то и обе — Вы не велите, находите это унижением, а я вижу тут только понижение, взять одну из Ваших рук и почтительно-страстно приложиться к ней: пальцы закованы в броню колец, которые охлаждают пыл поцелуя. Заплакал бы от радости, да кругом все чиновники, я на службе был (когда пришло письмо), подумают, не рехнулся ли я. Но Вы поймете и без всего этого, как я рад: faut-il encore mettre les points sur les i? 1 Но не думайте, однакож, что Вы первая вспомнили обо мне, а не я о Вас, что Вы первая написали ко мне, а не я первый к Вам: доказательство должно быть давно в Ваших руках — это мое письмо, другое доказательство на Ваших плечах — это салоп, третье — в Ваших глазах: это книги. Вы не подозревали, конечно, что навстречу Вашему письму неслось уже мое, не чувствовали, что за Вами помчалась моя неотступная мысль, летала, как докучливая муха, около поезда, врывалась нескромно в семейный вагон, тревожно отыскивала Вас среди узлов, мешков, ребят, старых и молодых княгинь, успокоивалась подле Вас час, два, потом, усталая, измученная, летела в столь любимый Вами Петербург и теперь ревниво допытывается, к кому направлены Ваши наиболее горькие сожаления, о ком были Ваши слезы?.. Нет,...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: галстухом, обритый, сияющий белизной жилета, моложавым видом и красивыми, душистыми сединами. — Bonjour, bonjour! — отвечал он, кивая всем. — Я не обедаю с вами, не беспокойтесь, ne vous derangez pas, 6 — говорил он, когда ему предлагали сесть. — Я за городом сегодня. — Помилуй, Nicolas, за городом! — сказала Анна Васильевна. — Ведь там еще не растаяло... Или давно ревматизм не мучил? Пахотин пожал плечами. — Что делать! Се que femme veut, Dieu le veut! 7 Вчера la petite Nini 8 заказала Виктору обед на ферме: «Хочу, говорит, подышать свежим воздухом...» Вот и я хочу!.. — Пожалуйста, пожалуйста! — замахала рукой Надежда Васильевна, — поберегите подробности для этой petite Nini. — Вы напрасно рискуете, — сказал Аянов, — я в теплом пальто озяб. — Э! mon cher Иван Иванович: а если б вы шубу надели, так и не озябли бы!.. — Partie de plaisir 9 за городом — в шубах! — сказал Райский. — За городом! Ты уже представляешь себе, с понятием «за городом», — и зелень, и ручьи, и пастушков, а может быть, и пастушку... Ты артист! А ты представь себе загородное удовольствие без зелени, без цветов... — Без тепла, без воды... — перебил Райский. — И только с воздухом... А воздухом можно дышать и в шубе. Итак, я еду в шубе... Надену, кстати, бархатную ермолку под шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум в голове: всё слышится, будто колокола звонят; вчера в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи... А всё же поеду. О женщины! — Это тоже — Дон Жуан? — спросил тихонько Аянов у Райского. — Да, в своем роде. Повторяю тебе, Дон Жуаны, как Дон Кихоты, разнообразны до бесконечности. У этого погасло артистическое, тонкое чувство поклонения красоте. Он поклоняется грубо, чувственно... — Ну, брат, какую ты метафизику устроил из красоты! — Женщины, — продолжал Пахотин, — теперь только и находят развлечение с людьми наших лет. (Он никогда не называл себя стариком.) И как они любезны: например, Pauline сказала мне... —...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: Последняя была в нем праздною, бесполезною силой и, без строгой его подготовки к какому бы то ни было делу, разрешалась у него только в бесплодных порывах к деятельности и уродовала самую его жизнь. Но другие, богато одаренные натуры, став твердой ногой на почве своего призвания, подчиняют фантазию сознательной силе ума и создают целую сферу производительной деятельности. Так было и с Белинским. Но напрасно приписывать избыток фантазии и восприимчивость только художническим натурам. Не одним художникам нужно творчество: это я говорю вопреки мнению Белинского или по крайней мере вопреки его словам, не раз слышанным мною от него, что «бог дал человеку быть творцом только в искусстве». Тут есть нечто недосказанное. Совершенно справедливо, что в искусстве художник создает или изобретает сходства и подобия, то есть образы существующего или возможного в природе, а в сфере знания ученый только угадывает или открывает скрытые законы или готовые истины. Но, сколько мне кажется, в процессах самого этого угадывания или этих открытий действуют также изобретательные или творческие силы и приемы. Не один Ньютон наблюдал падающие с дерева яблоки и не один Фультон видел, как привскакивает крышка на чайнике от пара — однако не угадывали же другие законов тяготения или парового движения, — следовательно, и тот и другой были как бы творцы этих законов. Таким образом нервозность, то есть тонкие и чуткие нервы, а вследствие этого впечатлительность и помощь фантазии присущи, как необходимый элемент, всякой работе, требующей инициативы мысли и изобретательной производительности, не говоря уже о науке, искусстве, но даже в ремеслах, чему мы видим немало примеров. Талантливый ремесленник, с помощью этой же фантазии, делает новые, смелые шаги в ремесле и иногда возводит его на степень искусства. Чуткость нерв и фантазия в...