Поиск по творчеству и критике
Cлово "GENRE"
Входимость: 2. Размер: 121кб.
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 121кб.
Часть текста: УЖИН — Господа! — сказал хозяин, когда все уселись за стол, — теперь моя очередь: я автор menu ужина. Повар только слепой исполнитель моей программы. Прошу подарить и мое произведение вниманием, каким вы почтили нынешнее чтение. Прочти menu, — обратился он к Сухову, — вон оно подле тебя лежит, чтобы гости знали, как распорядиться аппетитом. Сухов хватился за карман достать очки, но там их не оказалось. — Potage — nids d’hirondelles, — читал он наизусть, — filets d’éléphant и pattes de crocodile à la tortue; légumes — jonc d’Espagne au jus de scorpions... 46 Все засмеялись. — Какая гадость! — сказал Уранов, — ведь ты аппетит отобьешь. — И сам прочитал menu. Вместо крокодила и слона оказались: дикая коза, стерлядь, перепелки, все примёры зелени и фруктов. После первых двух блюд заговорили о читанном романе. Первая подала голос Лилина. — Comme c’est joli, n’est ce pas? 47 Я все еще под влиянием этого чтения! Кажется, никогда не забуду! Charmant! Charmant! 48 — твердила она с своею детскою улыбкою, как девочка, которой подарили новую куклу. — Вам нравится? — насмешливо спросил ее Кряков, — поздравляю вас: у вас хороший вкус! Она сконфузилась и посмотрела на других. — Вы не конфузьтесь! — продолжал Кряков и сам в то же время ел с большим аппетитом. — Отчего мне конфузиться? я думаю... и другие того же мнения! — сказала она. — Это дамское кушанье, конфетка! — продолжал он, наливая себе красного вина. — «C’est joli, très joli» хвалили вы: это достойная похвала автору из ваших уст! Все улыбались, глядя на него, а он допил стакан с вином и, кажется, не замечал улыбок. — Славное у вас вино! — обратился Кряков к хозяину, — и стерлядь отличная, жирная! — Очень рад, что мое скромное угощение вам нравится! —...
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Часть текста: ты меня из терпения своим письмом и комиссиями, или не то что комиссиями, а допотопными наставлениями, как исполнить их. Не хотел было я сначала отвечать тебе: как-таки, говорю себе, человек, подававший в юношестве такие блистательные надежды, учившийся так хорошо по-гречески и по-латыни, питавший в университете ум свой изящными произведениями древности, а желудок — не какими-нибудь пирогами от разносчика, а изделиями Пеэра и Педотти, — как такой человек мог упасть так жалко и глубоко в бездну... дурного тона! Но, смею сказать, порядочность моя одержала верх над минутной досадой: так и быть, соберу все силы и спасу тебя, извлеку тебя из пропасти во имя нашей старой дружбы, во имя любви к человечеству... Ты презрительно усмехнешься при этом: знаю, знаю твою философию! «Франт, лев толкует о дружбе, о любви к человечеству!» — скажешь ты, приподняв, по своему обыкновению, одну бровь выше другой. Приведи же в уровень свои брови и не играй попусту словами лев и франт, значения которых ты, извини, худо понимаешь. Ты часто титулуешь меня то тем, то другим названием; но пойми один раз навсегда, что я не лев и не франт, хоть я и не вижу ничего позорного в значении льва и франта, так точно как и не вижу причин особенно уважать их. Если есть люди, посвящающие жизнь любви к собакам, лошадям и т. п., то чем хуже другие, избравшие назначением себе приобретать хорошие манеры, уменье порядочно одеваться, выставлять себя напоказ и проч. Не лев и не франт я, говорю, или, пожалуй, я и то, и другое, но я, сверх этого, еще и третье, а может быть, и четвертое. Франт и лев! Это была бы слишком мелкая и...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: из романа „Эпизоды из жизни Райского“ И. А. Гончарова („Современник“ № 2, февраль 1860 г.) Любит вздремнуть русский народ. Всякий чисто русский, неонемечившийся человек непременно спит три раза в день, и спит, как истинный любитель, с наслаждением. Встанет, тянется, зевает и наслаждается этим полусном. Наш народ и для черта за все его преступления придумал только то наказание, что он не может заснуть, несмотря на все усилия; следовательно, он считает подобное состояние самым мучительным, он не знает наказания хуже этого. В числе мифов других народов есть очарованный сон, и русская фантазия породила целое сонное царство. Такое уважение и любовь ко сну происходят от неспособности физических и нравственных сил к продолжительному напряжению. Русский народ любит дать отдохнуть своим богатырским силам; продолжительная, а тем более постоянная напряженность чувств, ума, воли, силы физической для него непонятна, точно так же, как непонятно для какого-нибудь немца отсутствие этой напряженности. Да и вся-то святая Русь долго-долго была сонным царством... Следовательно, это состояние ненапряженных сил не только понятно русскому, но и близко ему; оно есть что-то родное, русское. Тем не менее человека, спящего всю жизнь, всю жизнь не напрягающего своих сил, нам трудно себе представить. Даже и в сказках наших сонное царство просыпалось при звуках гуслей-самогудов. Г. Гончаров вводит нас в настоящее сонное царство. В...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: , что в нем со стороны техники заметен шаг вперед. Это натурально: всякое упражнение (exercice) музыканта, певца, стихотворца непременно завоевывает хоть немного успеха. Ваши "домашние" критики строго судили, назвав это произведение "рифмованной прозой". Может быть, им подали повод к такому суду попадающиеся изредка стихи, вроде - "Под бременем страшного горя такого" (стр. 82), или другой: "Их всех породнил тот же полк" , и, может быть, еще некоторые - вялые и неловкие. Но есть и очень удачные, живые и счастливые стихи, т. е. большинство таких. Что касается до замечания о том, что в солдате "образа нет", то оно, пожалуй, имеет долю правды: лицо не взято с натуры, не создано фантазией, а описано, сочинено. Но в этом произведении дело не в образе и характере солдата, а в его драматическом положении, в горьком одиночестве после смерти жены и сына. Все это не разработано, и потому бледно и не затрагивает читателя за живое. Психический анализ его горя при разлуке с женой и сыном и потом после смерти их - отсутствует, автор не стал в...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: человек, или Руководство к познанию правил общежития, составленное Д. И. Соколовым. Гончаров И. А. Светский человек, или Руководство к познанию правил общежития, составленное Д. И. Соколовым. СПб., 1847 // Гончаров И. А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. — СПб.: Наука, 1997—... Т. 1. Обыкновенная история. Стихотворения. Повести и очерки. Публицистика, 1832—1848. — 1997 . — С. 494—501. Светский человек , или Руководство к познанию правил общежития ,составленное Д. И. Соколовым. СПб., 1847 . На свете, кажется, всего мудренее — простота. Странно, а между тем справедливо. Человеку, видно, на роду написано — добираться до простоты, или истины, или естественности не иначе как путем заблуждений, неловкостей, ошибок, мудреных скачков и потом, по достижении простой, истинной стороны дела, только дивиться, что яйцо так легко ставилось на гладком месте. Иногда дело так ясно, что простота его кидается в глаза, а мы, как будто нарочно, заходим с трудной или фальшивой стороны, чтоб задать себе мудреную задачу, и потом ломаем голову над ее решением. Что, например, кажется, простее, как быть между порядочными, образованными, вежливыми и умными людьми? Что легче, как прийти в общество этих людей, сесть свободно на удобной мебели, говорить, играть в карты или танцевать, пить, есть и уехать, оставя по себе приятное впечатление? Так просто, легко, а мы и тут из уменья жить в людях, или так называемом свете , сделали мудреную науку, которая не всем дается, многим не дается всю жизнь и дается вполне очень немногим. Нет ничего смешнее вступления в свет новичка, являющегося туда прямо со школьной скамьи или, еще хуже, из деревенской глуши. Его ослепляет и яркий свет комнаты, и нога его зацепляет за ковры или скользит по паркету. Углы у столов мешают ему — они так и тянутся к нему, — один угол точно нарочно вытянулся вдвое длиннее других и просит задеть. И он заденет. А в лесу, где ни следа, ни тропинки, он пройдет ловко, искусно ...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: — Пожалуйста, пожалуйста! — замахала рукой Надежда Васильевна, — поберегите подробности для этой petite Nini. — Вы напрасно рискуете, — сказал Аянов, — я в теплом пальто озяб. — Э! mon cher Иван Иванович: а если б вы шубу надели, так и не озябли бы!.. — Partie de plaisir 9 за городом — в шубах! — сказал Райский. — За городом! Ты уже представляешь себе, с понятием «за городом», — и зелень, и ручьи, и пастушков, а может быть, и пастушку... Ты артист! А ты представь себе загородное удовольствие без зелени, без цветов... — Без тепла, без воды... — перебил Райский. — И только с воздухом... А воздухом можно дышать и в шубе. Итак, я еду в шубе... Надену, кстати, бархатную ермолку под шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум в голове: всё слышится, будто колокола звонят; вчера в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи... А всё же поеду. О женщины! — Это тоже — Дон Жуан? — спросил тихонько Аянов у Райского. — Да, в своем роде. Повторяю тебе, Дон Жуаны, как Дон Кихоты, разнообразны до бесконечности. У этого погасло артистическое, тонкое чувство поклонения красоте. Он поклоняется грубо, чувственно... — Ну, брат, какую ты метафизику устроил из красоты! — Женщины, — продолжал Пахотин, — теперь только и находят развлечение с людьми наших лет. (Он никогда не называл себя стариком.) И как они любезны: например, Pauline сказала мне... — Пожалуйста, пожалуйста! — заговорила с нетерпением Надежда...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: что говорится за — есть мое, личное, что против романа — относится к будущей, предполагаемой печатной критике. Я не претендую на непогрешимость своего анализа: боже меня сохрани от такого больного самолюбия. Я знаю наперед, что все то, в чем вы не согласитесь со мной, будет ошибочно в моем очерке. И тем смелее представляю его к вашему сведению. Как бы ни было велико авторское самолюбие творца нового произведения, но ум и характер его всегда будут стоять неизмеримо выше самолюбия — и они защитят меня, в глазах его, от последнего. Я не решился бы писать о новом произведении для публики, потому что, вероятно, не смог и не сумел бы стать на высоту полного значения и цели авторской задачи, чтобы сделать доступную ей оценку. Но не сказать лично, самому и одному автору, всего, что приходило мне в мысль при слушании и что кажется мне правдой, значило бы поступить неуважительно, неблагодарно и фальшиво против него. Примите же прилагаемые страницы, как выражение сильного сочувствия к новому произведению и искреннего уважения и благодарности к автору. Лучшего и большего доказательства — как быть искренним — я дать не могу. Смею просить еще об одном: не обратить, даже и мысленно, такого же упрека ко мне, какой сделал, в XXI главе романа, «главный...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: антитезами. Я, да и другие тоже заслушивались его рассказов: он был виртуоз-рассказчик. Он отлично пользовался — не приобретенными систематическим путем, а всячески нахватанными знаниями почти во всем и обо всем. А нахватал он знания не из книг, не в школе, а с живых людей, на ходу, в толпе бесчисленных знакомых во всех слоях общества. У него в памяти, как у швеи в рабочем ящике, были лоскутки всяких знаний, и он быстро и искусно выбирал оттуда нужный в данную минуту клочок. Что западало ему в память, то и оставалось там навсегда и служило ему верно. У него развился взгляд и вкус и в литературе и в искусствах, особенно в живописи. Он был не только любитель, но и знаток хороших картин. Апломб в разговоре, что называется, у него был удивительный: он отважно врезывался в разговор, как рубака в неприятельский строй, и отлично уклонялся, когда натыкался на неодолимую преграду. Особенно мастерски владел он софизмом, как отличный дуэлист шпагой, и спорить с ним, поставить его в границы строгой логики было мудрено: он не давался. Некоторые из его рассказов так и просились под перо. Если б я мог предвидеть, что когда-нибудь буду писать для печати, я внес бы некоторые рассказы в памятную книжку. Иные еще и теперь сохранились у меня в памяти. Особенно интересны у него выходили характеристики некоторых известных, громких личностей, с которыми он был в сношениях личных или служебных. Он долго служил адъютантом у разных начальников и сохранил в памяти живую характеристику о них. У него была масса воспоминаний, скопившихся за тридцать с лишком лет, с начала нынешнего столетия. Он так же, как Онегин, помнил и все анекдоты «от Ромула до наших дней». У него в натуре была артистическая жилка — и он, как художник, всегда иллюстрировал портреты разных героев, например выдающихся деятелей в политике, при дворе или героев...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: права — делать это постоянно, т. е. представлять лучшие русские книги Ее Высочеству, по мере появления их, но знаю, что встретил бы в этом деле более меня счастливых компетиторов. В “Братской помочи”, если не все прекрасно и достойно внимания Великой Княгини, то, по крайней мере, все ново. Между прочим есть и громкие имена: Майкова, гр. А. Толстого, Бенедиктова, Аксакова и другие. К сожалению, книга не изящно издана (в пользу страждущих: этим можно извинить) — и ее почти совестно положить рядом с английскими книгами. Но чтобы представить русские образцы, достойные соперничать с иностранными изданиями, я решаюсь приложить к “Братской помочи” два новые издания: “Родные отголоски” 3 и “Жемчужины русской поэзии” 4 . Книги, роскошнее “Отголосков”, по-русски издано не было. Бумага, печать — великолепны, а картинки художественны и принадлежат русскому артисту 5 . В ней помещены выбранные из лучших авторов (Кольцова, Майкова, Некрасова, Никитина) народные стихотворения — “для юношества”, сказано в заглавии — не знаю почему? Это сельская поэзия: русские идиллии, эклоги и пасторали для всех возрастов! Ужели мы так испортились, что только одни юноши могут наслаждаться деревней, полями, лесами и читать Феокрита, “Георгики” Виргилия, Бориса, Гебеля, а у нас Кольцова, Никитина и прочих, писавших в этом роде? “Жемчужины русской поэзии” — изящный (genre Elzevir *1 ) 6 сборник...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: переломана. Герой — какой-то болгар 40 . Словом, та и не та повесть! Значит, рассказывая мне ее, он, так сказать, пробовал, узнаю ли я продолжение Веры и Волохова *56 , и видя, что я угадываю его замысел, он изменил в печати многое. На это он просто — гений! Так он продолжал поступать и далее, и все свои заимствования у меня подвел под эту систему (как увидим ниже) искажения обстановки, то есть места, званий действующих лиц (с удержанием характеров), имен, *57 , национальностей и т. д. Я, однако, продолжал писать свой роман. В 1860 и 1861 годах я поместил отрывки (“Бабушка”, “Портрет”, “Беловодова”) в “Современнике” и “От<ечественных> записках” 41 — и продолжал, в наивности своей, читать и рассказывать (не Тургеневу конечно, с которым мы не виделись, а Дружинину, Боткину и прочим), что делаю. Тургенев обо всем осведомлялся и знал. Так прошло, кажется, несколько лет — до смерти А. В. Дружинина, не помню, в котором году (кажется, в 1864 г.). Летом я урывался от службы в отпуск и продолжал писать роман — вяло, тихо, по нескольку глав, а в Петербурге, под серым небом, большею частию в дурную погоду, мне не писалось. На похоронах Дружинина 42 , на Смоленском кладбище, в церкви ко мне вдруг подошел Анненков и сказал, что “Тургенев желает подать мне руку — как я отвечу?” “Подам свою”, — отвечал я, и мы опять сошлись как ни в чем не бывало. И опять пошли свидания, разговоры, обеды — я все забыл. О романе мы не говорили никогда ни слова с ним. Я только кратко отвечал, что продолжаю все писать — летом, на водах. Тургенев затеял это примирение со мной, как я увидел потом, вовсе не из нравственных побуждений возобновить дружбу, которой у него никогда и не было. Ему, во-1-х, хотелось, чтобы эта ссора, сделавшаяся известною после нашего объяснения при свидетелях,...