• Приглашаем посетить наш сайт
    Тютчев (tutchev.lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "MORT"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Обыкновенная история. Примечания (Часть 5).
    Входимость: 3. Размер: 56кб.
    2. Письмо Толстой А. А., 14 апреля 1883 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    3. Обыкновенная история. Примечания (Часть 2).
    Входимость: 1. Размер: 87кб.
    4. Шелгунов. Талантливая бесталанность.
    Входимость: 1. Размер: 102кб.
    5. Обыкновенная история. Часть 2. Глава 3.
    Входимость: 1. Размер: 73кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Обыкновенная история. Примечания (Часть 5).
    Входимость: 3. Размер: 56кб.
    Часть текста: С. 268. Он, в подтверждение чистоты исповедуемого им учения об изящном, призывал тень Байрона, ссылался на Гете и на Шиллера. — Т. е. на «апостолов» романтизма. С. 268. Героем, возможным в драме или в повести, он воображал не иначе как какого-нибудь корсара или великого поэта, артиста... — Указан типичный центральный персонаж в поэзии и прозе романтиков. Корсар — герой одноименной поэмы (1814) Д. Н. Г. Байрона, воплощение романтического зла; поэма стала источником многочисленных подражаний (трагедия В. Н. Олина «Корсер» (1828); юношеская поэма М. Ю. Лермонтова «Корсар» (1828) и др.). См. также роман В. Скотта «Морской разбойник» (1822; рус. пер. — 1829); роман Ф. Купера «Красный морской разбойник» (1828; рус. пер. — 1832; переводился также под зато. «Красный корсар»); «сатанинскую» повесть Э. Сю «Пират Кернок» (1829) и его же «морские» романы с образами демонических разбойников; роман О. де Бальзака «Пират Аргоу» (1836) и др. О значении образа поэта в эстетике романтизма см.: Маркович В. М. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма // Искусство и художник в русской прозе первой половины XIX века. Л., 1989. С. 5—42. С....
    2. Письмо Толстой А. А., 14 апреля 1883 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    Часть текста: приношение un boeuf contre un oeuf *1 : а мне кажется, что его нельзя назвать ни тем, ни другим. С яйцом нельзя сравнить — потому что яйца в настоящие пасхальные дни получают особенно важное значение. На быка — эти жидкие четыре очерка тоже не похожи, а скорее они способны напомнить тощих коров фараонова сна 2 . Но чем богат, тем и рад: недаром я в своей надписи на книге просил о снисхождении. Извините, что задержал ответ гр. Ш. на брошюру Ляферте 3 ! Это не дурно, но жаль, что он разбирает факты. Брошюра не стоит критического анализа подробностей. Вы больше попали в цель, коснувшись духа и намерений ее 4 . Впрочем у гр. Ш. есть одно меткое замечание и потом ядовито вставленный в другом месте союз et *2 . При свидании скажу об этом, а теперь прошу прощения, что так неясно и бессвязно пишу: глаз мешает.          Искренне преданный И. Гончаров Ответ на неизвестное письмо А. А. Толстой. 1 Речь идет о книге Гончарова “Четыре очерка” (СПб., 1881). Местонахождение экземпляра, поднесенного автором А. А. Толстой, неизвестно. 2 Подразумевается библейский рассказ о сне египетского фараона, в котором семь тощих коров съели семь коров тучных, однако остались по-прежнему тощими (Бытие. XLI. 1—4). 3 Брошюра Виктора Лаферте ( Laferte Victor. Alexandre II. Détails...
    3. Обыкновенная история. Примечания (Часть 2).
    Входимость: 1. Размер: 87кб.
    Часть текста: вошли в «Обыкновенную историю» многочисленные реалии общественно-культурной жизни России 1820—1840-х гг. Все это дает добротный, яркий материал для изучения литературных и других источников романа. Литературная родословная романа раскрывается изнутри — и ее основные слагаемые были определены и тонко истолкованы уже современниками писателя — А. А. Григорьевым, В. Г. Белинским, А. В. Дружининым и другими, особенно выделившими пушкинское и гоголевское начала в романе (в меньшей степени — лермонтовское). Гончаров в своих поздних статьях не только согласился с мнениями критиков на этот счет, но и подробнейшим образом охарактеризовал главные литературные истоки своего творчества начиная с «Обыкновенной истории». Он писал в статье «Лучше поздно, чем никогда»: «...от Пушкина и Гоголя в русской литературе теперь еще пока никуда не уйдешь. Школа пушкинско-гоголевская продолжается доселе, и все мы, беллетристы, только разработываем завещанный ими материал. <...> Пушкин <...> был наш учитель — и я воспитался, так сказать, его поэзиею. Гоголь на меня повлиял гораздо позже и меньше: я уже писал сам, когда Гоголь еще не закончил своего поприща». Отношение к Лермонтову у Гончарова не менее благоговейное, чем к Пушкину: «И у Пушкина, и у Лермонтова веет один родственный дух, слышится один общий строй лиры, иногда являются будто одни образы, — у Лермонтова, может быть, более мощные и глубокие, но зато менее совершенные и блестящие по форме, чем у Пушкина. Вся разница в моменте времени. Лермонтов ушел дальше времени, вступил в новый период развития мысли, нового движения европейской и русской жизни и опередил Пушкина...
    4. Шелгунов. Талантливая бесталанность.
    Входимость: 1. Размер: 102кб.
    Часть текста: историю», Белинский сказал о Гончарове: «Он поэт, художник и больше ничего. У него нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не дает никаких правильных уроков ни им, ни читателю; он как будто думает: кто в беде, тот в ответе, а мое дело сторона. Из всех нынешних писателей он один, только он один приближается к идеалу искусства, тогда как все другие отошли от него на неизмеримое пространство — и тем самым успевают. Все нынешние писатели имеют еще нечто, кроме таланта, и это-то нечто важнее самого таланта и составляет его силу; у Гончарова нет ничего, кроме таланта; он, больше чем кто-нибудь теперь, поэт-художник. Талант его не первостепенный, но сильный, замечательный. К особенностям его таланта принадлежит необыкновенное мастерство рисовать женские характеры. Он никогда не повторяет себя, ни одна его женщина не напоминает собою другой, и все, как портреты, превосходны...» Говоря об эпилоге, Белинский замечает, что его хоть бы не читать. «Как такой сильный талант мог впасть в такую странную ошибку? — пишет Белинский. — Или не совладал с своим предметом? Ничуть не бывало! Автор увлекся желанием попробовать свои силы на чуждой ему почве — на почве сознательной мысли — и перестал бы поэтом. Здесь всего яснее открывается различие его таланта с талантом Искандера: тот и в сфере чуждой для его таланта действительности умел выпутаться из своего положения силою мысли; автор «Обыкновенной истории» впал в важную ошибку именно оттого, что оставил на минуту руководство непосредственного таланта. У Искандера мысль всегда впереди, он вперед знает, что и для чего пишет; он изображает с поразительною верностью сцену действительности для того только, чтобы...
    5. Обыкновенная история. Часть 2. Глава 3.
    Входимость: 1. Размер: 73кб.
    Часть текста: ленточек в петлице. Он толковал с каким-то пожилым человеком о предстоявших откупах. В другой комнате старушка и двое мужчин играли в карты. За фортепиано сидела очень молоденькая девица, другая тут же разговаривала со студентом. Явились Адуевы. Редко кто умел войти с такой непринужденностью и достоинством в гостиную, как Петр Иваныч. За ним с какой-то нерешимостью следовал Александр. Какая разница между ними: один целой головой выше, стройный, полный, человек крепкой и здоровой натуры, с самоуверенностью в глазах и в манерах. Но ни в одном взгляде, ни в движении, ни в слове нельзя было угадать мысли или характера Петра Иваныча — так всё прикрыто было в нем светскостью и искусством владеть собой. Кажется, у него рассчитаны были и жесты и взгляды. Бледное, бесстрастное лицо показывало, что в этом человеке немного разгула страстям под деспотическим правлением ума, что сердце у него бьется или не бьется по приговору головы. В Александре, напротив, всё показывало слабое и нежное сложение: и изменчивое выражение лица, и какая-то лень или медленность и неровность движений, и матовый взгляд, который сейчас высказывал, какое ощущение тревожило сердце его или какая мысль шевелилась в голове. Он был среднего роста, но худ и бледен, — бледен не от природы, как Петр Иваныч, а от беспрерывных душевных волнений; волосы не росли, как у того, густым лесом по голове и по щекам, но спускались по вискам и по затылку длинными, слабыми, но чрезвычайно мягкими, шелковистыми прядями светлого цвета с прекрасным отливом. Дядя представил племянника. — А моего приятеля Суркова нет? — спросил Петр Иваныч, оглядываясь с удивлением. — Он забыл вас. — О нет! я очень благодарна ему, — отвечала хозяйка. — Он посещает меня. Вы знаете, я, кроме знакомых моего покойного мужа, почти никого не принимаю. — Да где же он? — Он сейчас будет. ...