Поиск по творчеству и критике
Cлово "SIE"
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Вам книгу и опоздал. Стало быть, я не без основания боюсь быть ненужным и нескромным! Недаром и Вы уклоняетесь “от письменных прений со мною”, под предлогом “боязни моего пера”: я полагаю, что Вам просто скучно, не хочется препираться со мною на письме, а сказать мне об этом не достает — простоты , той простой простоты, воплощенным идеалом которой считаю я — себя, несмотря на страшные и давно известные мои недостатки (или проще — уродливости)! Позвольте примириться с Вами за Ваши нападения на меня — и предоставить Вам на будущее время carte blanche *1 нападать à discrétion *2 . Я даже каюсь, что упрекал Вас — отчасти потому, что я кое-что любил в этих нападениях, отчасти потому, что, зная теперь, какая тактика таилась под ними, я буду воздерживаться от вызываемых ею прелестных вещей , или буду говорить их, как ученик выученные стихи к именинам родителей. Извините, что пишу Вам опять. Это я делаю потому, что мне хочется поскорее поблагодарить Вас за очаровательные слова Вашей записки, а я не знаю наверное, судя по Вашим словам, увижу ли Вас завтра у Екатер<ины> Никол<аевны> 2 . Пишу еще и потому, что Вы обладаете свойством задирать меня. Простите прежде всего за вульгарное слово: тем более простите, что Вы сами — против рамок приличий, т. е. против тесноты. Nehmen Sie nicht übel *3 также и это, приписываемое Вам мною свойство задирать меня: им обладают немногие, между прочим более других обладал гр. А. К. Толстой. Но я, кажется, письмом своим давно вышел из всяких рамок и границ Вашего терпения. Спешу кончить, тем более, что к счастию (на эту только минуту) надо мной гремит... гром, подумайте Вы? Нет, трещит потолок, дрожат стены, мимо окон летят кирпичи, щепки, мусор, взад и ...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: после совершенно неудовлетворительного переложения романа в бельгийской газете «Indépendance belge» роман вышел в свет на французском (1886) и немецком (1887) языках. «Фрегат Паллада» при жизни Гончарова не появлялся за границей ни разу. В этом перечне переводов обращает на себя внимание их датировка. В большей своей части издания эти появились в свет в середине 80-х годов (в одном 1887 г. — четыре издания «Обломова»!), то-есть как раз в ту пору, когда переводы произведений русской литературы стали принимать систематический характер. Впрочем Гончарова переводили крайне неравномерно: на английском языке, например, при жизни своей Гончаров известен не был: первый английский перевод «Обыкновенной истории» появился в свет в 1894 г. Сравнительно с другими странами Гончаровым больше интересовалась Скандинавия. Особенно велик был интерес к его творчеству у славянского читателя — чехословацкого, болгарского. Шестнадцать прижизненных изданий на девяти иностранных языках — не много для такого писателя, как Гончаров. Нужно, однако, заметить, что дело не только в количестве переводов, но и в их качестве. Говоря о мировой известности того или иного русского писателя, мы часто упускаем из виду эту сторону дела, несмотря на ее чрезвычайную важность. Датский переводчик Гончарова Ганзен (о котором мы еще будем говорить далее особо) недаром сообщил ему о ряде поистине анекдотических искажений, которые допускались при переводе русских классиков даже такими авторитетными, казалось бы, переводчиками, как Боденштедт. «Так, например, в «Песне об Иване Васильевиче» у Бодена «Haben sie schon Thee getrunken», а в оригинале: «Чай забегались, заигралися» и раньше «Meine freuchten...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: которые он готовился взять с собой. В два-три последние дня перед отъездом он собрал и пересмотрел опять все свои литературные материалы, и между прочим отобранные им из программы романа те листки, где набросаны были заметки о Вере. — Попробую, начну здесь, на месте действия! — сказал он себе ночью, которую в последний раз проводил под родным кровом, — и сел за письменный стол. — Хоть одну главу напишу! А потом, вдалеке, когда отодвинусь от этих лиц, от своей страсти, от всех этих драм и комедий, — картина их виднее будет издалека. Даль оденет их в лучи поэзии: я буду видеть одно чистое создание творчества, одну свою статую, без примеси реальных мелочей... Попробую!.. Он проворно взял чистый лист бумаги и наверху крупными буквами написал: ВЕРА Роман... Он остановился над вопросом: во скольких частях? «Один том — это не роман, а повесть, — думал он. — В двух или трех: в трех — пожалуй, года три пропишешь! Нет, довольно двух!» И он написал: «Роман в двух частях». — Теперь эпиграф: он давно готов! — шепнул он и написал прямо из памяти следующее стихотворение...