Поиск по творчеству и критике
Cлово "VENUS"
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: одною фразой. Если можно так выразиться, это была какая-то механическо-химическая смесь самых разнообразных качеств. Иногда оживлен и сыпал остротами, через минуту взор его потухал, и он зевал от того, чем за минуту перед тем интересовался <...> У него никогда нельзя было угадать, чем он руководится в том или другом поступке. Характер его, капризный, крайне подвижный и неуловимый, не укладывался в обыкновенные рамки. Вся довольно полная фигура его, кажется, только и говорила: “оставьте, пожалуйста, меня в покое: ведь я вас не трогаю, — ну так и идите себе своей дорогой!”» Его мысль никогда не направлялась, что называется, a motu *5 . Остановит внимание его какой-нибудь предмет — хорошо, не остановит — тоже хорошо» 94 . Сам он представлял себя, как “нервный, впечатлительно-раздражительный организм”; он не мог хладнокровно спорить: лучше защищается письменно, чем словесно: “сидя за пером, я покоряю себе нервы, а споря на словах, — например с Вами, — я покоряюсь нервам и теряю самообладание” 95 . Достаточно было самого незначительного повода, чтобы настроение его менялось и совершенно спокойный писатель раздражался, “на его лице появлялись красные пятна, голос делался резким, руки дрожали, появлялись все признаки злобы, бешенства” 96 . (Рассказ Кирмалова М. В., как он сдернул скатерть со стола и перебил посуду) 97 . Написав Стасюлевичу 9 июня 1868 г. из Киссингена отчаянное письмо <...> <о том, что потерял надежду кончить “Обрыв”, он> 12 числа того же месяца извиняется за это письмо: “Не забывайте, пожалуйста, что я — барометр, что в натуре моей, и физической и...
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Часть текста: и в манерах. Но ни в одном взгляде, ни в движении, ни в слове нельзя было угадать мысли или характера Петра Иваныча — так всё прикрыто было в нем светскостью и искусством владеть собой. Кажется, у него рассчитаны были и жесты и взгляды. Бледное, бесстрастное лицо показывало, что в этом человеке немного разгула страстям под деспотическим правлением ума, что сердце у него бьется или не бьется по приговору головы. В Александре, напротив, всё показывало слабое и нежное сложение: и изменчивое выражение лица, и какая-то лень или медленность и неровность движений, и матовый взгляд, который сейчас высказывал, какое ощущение тревожило сердце его или какая мысль шевелилась в голове. Он был среднего роста, но худ и бледен, — бледен не от природы, как Петр Иваныч, а от беспрерывных душевных волнений; волосы не росли, как у того, густым лесом по голове и по щекам, но спускались по вискам и по затылку длинными, слабыми, но чрезвычайно мягкими, шелковистыми прядями светлого цвета с прекрасным отливом. Дядя представил племянника. — А моего приятеля Суркова нет? — спросил Петр Иваныч, оглядываясь с удивлением. — Он забыл вас. — О нет! я очень благодарна ему, — отвечала хозяйка. — Он посещает меня. Вы знаете, я, кроме знакомых моего покойного мужа, почти никого не принимаю. — Да где же он? — Он сейчас будет. Вообразите, он дал слово мне и кузине достать непременно ложу на завтрашний спектакль, когда, говорят, нет никакой возможности... и теперь поехал. — И достанет; я ручаюсь за него: он гений на это. Он всегда достает мне, когда ни знакомство, ни протекция не помогают. Где ...