Поиск по творчеству и критике
Cлово "VERSE"
Входимость: 1. Размер: 85кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 85кб.
Часть текста: Обломова» и «Плоды воспитания») были опубликованы на латышском языке, а в 1889 г. отрывок, названный «Утро ленивца», напечатан по-эстонски. Известный японский писатель Фтабатэй Симэй перевел отрывок из «Сна Обломова» в 1888 г., но перевод был опубликован значительно позже. 754 Всего в печати при жизни Гончарова появилось двенадцать переводов «Обломова», включая переводы отдельных глав, несмотря на то что писатель «...никогда не добивался <...> европейской известности» (из письма к П. Г. Ганзену от 24 мая 1878 г.), а от появлявшихся переводов своих произведений подчеркнуто дистанцировался: «Все переводы и переделки его сочинений <...> появившиеся в последние годы в печати на французском и других языках, сделаны не только без его, Гончарова, участия и разрешения, но даже и без его ведома» (из письма к А. Гинцбургу от 12 января 1887 г.). О существовании некоторых переводов он мог и не знать, а те, о которых узнавал, становились для него поводом еще раз поговорить о своей национальной ограниченности или даже причиной сильнейших душевных потрясений. Гончаров, скорее всего, не был знаком с чешским, шведским, голландским, эстонским, латышским и сербохорватским переводами романа. Увидев в Швальбахе в продаже первый немецкий перевод «Обломова» (см. об этом в письме к С. А. Никитенко от 4 (16) июля 1868 г.), он не проявил к нему никакого интереса. А о французском «Обломове», впервые опубликованном, как уже говорилось, в 1872—1873 гг., узнал только четыре года спустя из письма одного из переводчиков. Диапазон отношений Гончарова к переводам собственных произведений на...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: к его превосходительству», — то и дело звучало в его ушах. Чиновников особых поручений, даже до мелких канцелярских чинов, он тоже перебрал в ярком характеристическом очерке. «Что же мне-то до этого за дело!» — думал я, слушая. Я знал почти все, что он говорил, да и весь город знал. Стоило только не зажимать ушей. Все находили, что так и должно быть — и не могли понять, отчего губернатор вдруг «взбеленился», откуда это пошло, кто «почал»; теперь сказали бы: по чьей «инициативе» началось. А по инициативе того же самого секретаря, которого так живо расписал мне губернатор, нужды нет, что они друг без друга, как сиамские близнецы, жить не могли. — Вот каков персонал моих помощников! — патетически заключил свой рассказ губернатор. Я молчал. — Согласитесь, что знать это и терпеть долее было бы с моей стороны не честно. Я хочу положить этому конец. — Это ведь значит положить конец самой системе! — робко заметил я, а сам подумал, что он года четыре уже «терпел» это. — C’est juste, vous avez parfaitement, mille fois raison! 24 — подтвердил губернатор. — Как же это сделать? — продолжал я. — Если вы удалите этих людей... — Vous у êtes! 25 Их всех прочь! — вставил губернатор. — ...Тогда надо пригласить других: может быть, те то же станут делать?.. — Вы разве станете это делать? — вдруг спросил губернатор и сам же ответил: — конечно, нет. — Я?! — с удивлением сказал я, даже встал с места. — Именно вы! — перебил Углицкий, усаживая меня рукой на диван. — Я...