Поиск по творчеству и критике
Cлово "HEPATITIS"
Входимость: 1. Размер: 111кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 111кб.
Часть текста: природы, он вовсе не хотел 555 выгонять Тарантьева и потому еще, [что этим нарушались] что это казалось ему нарушением приличия и гостеприимства и вообще сценой, выходившей из порядка обыкновенного быта. — Никто тебя ни на кого не меняет, — сказал он кротко, — Карл сам по себе, а ты сам по себе. Ты должен уважать 556 в нем моего друга и осторожнее отзываться о нем: вот всё, чего я требую, — кажется, невелика услуга. — Уважать немца? — с величайшим презрением сказал Тарантьев. — [Что он теб<е>] Да, уважать, — говорил Обл<омов>, стараясь говорить мягче, хотя его и возмущал дерзкий тон Тарантьева. — Он стоит и твоего уважения; таких людей мало: я хотел бы походить на него да и другим желал бы того же... — Послушай, Илья Ил<ьич>, не выводи меня из себя, 557 или я никогда не приду к тебе. Что он за благодетель тебе, что ты ставишь его так высоко, как родного отца? — Да, — отвечал Обл<омов>, 558 — [после памяти покойного] после покойных отца и матери я ни к кому не был так привязан, как к нему. — За что это, позволь спросить? — Я уж тебе сказал, что...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: секретарь чином, безвыездно живет двенадцатый год в Петербурге. Сначала, при жизни родителей, жил потеснее, помещался в двух комнатах, довольствовался только вывезенным им из деревни слугой Захаром; но по смерти отца и матери он стал единственным обладателем трехсот пятидесяти душ, доставшихся ему в наследство в одной из отдаленных губерний, чуть не в Азии. Он вместо пяти получал уже от семи до десяти тысяч рублей ассигнациями дохода; тогда и жизнь его приняла другие, более широкие размеры. Он нанял квартиру побольше, прибавил к своему штату еще повара и завел было пару лошадей. Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то по крайней мере живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, всё чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; всё готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте с юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие. Но дни шли за днями, годы сменялись годами, пушок обратился в жесткую бороду, лучи глаз сменились двумя тусклыми точками, талия округлилась, волосы стали немилосердно лезть, стукнуло тридцать лет, а он ни на шаг не подвинулся ни на каком поприще и всё еще стоял у порога своей арены, там же, где был десять лет назад. Но он всё сбирался и готовился начать жизнь, всё рисовал в уме узор своей будущности;...