Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. Цейтлин. И. А. Гончаров. Глава 2. Часть 2.

Входимость: 2. Размер: 16кб.

Часть текста: и ряд иных тем, второстепенных по своему значению, но необходимых для уяснения главного. Уже в первом большом романе Гончарова проявляется одна из отличительных особенностей его творческого метода. «Обыкновенная история» «монографична»: в основе ее лежит отображение определенных жизненных проблем, разрешение их во внутренней связи и взаимной обусловленности. В центре внимания Гончарова находится Александр Адуев. Этот образ мечтательного юноши не был новым для русской литературы: он в значительной мере предопределен был Ленским. Пушкинского романтика роднила с гончаровским их общая «идеальность», отрыв «высокой мечты» от «низкой» реальности, постоянное витание в мире иллюзий. Александр Адуев младший брат Ленского, и недаром он так часто говорит в романе словами пушкинского романтика, так часто оказывается поставленным в характерные для Ленского сюжетные ситуации 14 . Однако, избрав общий с Пушкиным образ, Гончаров пошел гораздо дальше своего учителя в раскрытии социальных судеб Ленского-Адуева. В середине 20-х годов (шестая глава, о которой пойдет речь ниже, писалась в 1826 г.) Ленский казался Пушкину положительным явлением: Быть может он для блага мира, Иль хоть для славы был рожден; Его умолкнувшая лира Гремучий, непрерывный звон В веках поднять могла. Поэта, Быть может, на ступенях света Ждала высокая ступень... В этом варианте своего дальнейшего развития образ Ленского окружен был ореолом гражданственного героизма: он мог быть даже «повешен, как Рылеев». Знаменательно, однако, что автор «Евгения Онегина» считался и с другой возможностью: А может быть и то: поэта Обыкновенный ждал...

2. Гейро. «Сообразно времени и обстоятельствам...». Глава 3.

Входимость: 1. Размер: 74кб.

Часть текста: в творческом воображении автора теснились иные темы и герои, временами отодвигая Марка на периферию повествования, а в конечном итоге вытеснив его из круга первостепенных интересов писателя. “Урок” обществу, который романист намерен был дать, изображая “крайности” (VI, 425) молодого поколения, показался автору на завершающем этапе работы над “Обрывом” менее значительным и актуальным, нежели воссоздание на его страницах процесса “разнообразного проявления страсти, то есть любви”, который, “что бы ни говорили, имеет громадное влияние на судьбу — и людей, и людских дел” (VI, 453). Акценты из области социально-политических отношений перемещались в сферу нравственных поисков и общечеловеческих идеалов, из области сиюминутного в область непреходящего, вечного. Такой поворот замысла, да еще и с явно полемическим оттенком, означал новое обращение писателя к женским образам романа и тем самым — к судьбе русской женщины вообще. Это стало еще одним проявлением «теснейшей органической связи между всеми тремя книгами: “Обыкновенной историей”, “Обломовым” и “Обрывом”!» ( VI, 446). 1 Еще в первом гончаровском романе обнаружилось, какое важное значение придавал писатель женской интуиции, особенностям женского мировосприятия, считая его высоким эталоном в оценке не только людей, но и нравственных проблем века. Та же мысль прозвучала в “Обломове”. Но наиболее полное и неожиданное решение получила эта тема в “Обрыве”, где право суда над временем и над героями, воплощающими в себе его достоинства и пороки, принадлежит двум женщинам: Вере и Татьяне Марковне Бережковой. Резкое своеобразие ситуации “Обрыва” состоит в том, что суд вершат не безупречно чистые героини, какой была Ольга Ильинская, или, например, “тургеневские девушки”,...

3. Постнов. Эстетика И. А. Гончарова. Глава 3.

Входимость: 2. Размер: 94кб.

Часть текста: этим в большой мере продиктованы теоретические поиски Н. И. Надеждина, В. Г. Белинского, В. Н. Майкова, Н. А. Добролюбова и других, их повышенный интерес к достижениям западной, в первую очередь немецкой философской культуры. Расцвет творчества Гончарова, как отмечалось выше, приходится на конец 40-х — 50-е гг. XIX в., как раз на тот период, когда будущие главные силы нашей литературы еще дебютировали или пробовали перья в малой форме. Поэтому совершенно очевидно, что, занимая столь важное место в литературной ситуации того времени, Гончаров оказывался как бы на перекрестке главных общественных и эстетических движений эпохи, активно вовлекался в эти движения (насколько позволяла его в принципе замкнутая натура) и вместе с тем представлял собой вполне сформировавшуюся творческую индивидуальность, устойчивую в своих убеждениях, воззрениях и вкусах. Правда, следуя своему принципу, Гончаров, как мы стремились показать в предыдущей главе, в этот наиболее счастливый для него период литературной деятельности говорил “с публикой“ исключительно “творчеством“, т. е. собственно выражал все свои взгляды, чего бы они ни касались, внутри романов, не публикуя статей или, тем более, литературных манифестов. Из этого, однако, не следует, что его взгляды носили случайный характер, и в дальнейшем, когда он сам посчитал свой творческий путь оконченным — «мое время прошло, а вместе с ним “прошли“ и мои сочинения, то есть прошла их пора» (8, 99) — и взялся как бы “на досуге» за критическое перо, выяснилось, что в сознании его присутствует и, очевидно, присутствовала уже в пору...

4. Энгельгардт. «Путешествие вокруг света И. Обломова».

Входимость: 1. Размер: 45кб.

Часть текста: Ленинграде умер от голода Борис Михайлович Энгельгардт — известный литературовед, автор трудов, посвященных методологии литературоведения, исследователь творчества Пушкина, Достоевского, Гончарова *1 . В 1969 г. архив Энгельгардта, до той поры считавшийся утраченным, поступил в Институт русской литературы АН СССР ( ИРЛИ ) и был зарегистрирован как фонд № 700 1 . Он состоит из 50 папок, в которых содержатся творческие рукописи ученого, его переписка и биографические материалы. Архив этот поступил в ИРЛИ в крайне хаотичном состоянии, большая часть рукописей рассыпана на отдельные листы, перемешанные между собой и разбросанные по разным папкам. Это одна из причин, по которым он до сих пор не разобран и не описан *2 . Среди этих разрозненных материалов находится автограф девяти начальных глав обширного исследования под заглавием: «Путешествие вокруг света Ильи Обломова (“Фрегат Паллада” по новым материалам)» (165 л. авторской пагинации). Первая глава этой рукописи посвящена анализу тех особенностей характера Гончарова, которые, в сочетании с рядом жизненных обстоятельств, побудили его отправиться в кругосветное плавание. Содержание следующих трех глав — история русско-японских отношений с начала их возникновения до отправления экспедиции А. Е. Путятина в 1852 г.; история подготовки этой экспедиции; характеристика всех членов кают-компании фрегата. В остальных пяти главах излагается история плавания “Паллады”, восстановленная по архивным источникам, мемуарам, письмам и другим документам 2 . Из предваряющего рукопись “Предисловия” явствует, что в 1924 г. Энгельгардт завершил свой труд, однако опубликовать его не смог, поскольку “работа достигала почти 30-ти печатных листов”, что “послужило препятствием к ее изданию”. Описанные выше главы представляют собой своего рода экспозицию всего исследования: строго...

5. Счастливая ошибка. Примечания.

Входимость: 2. Размер: 45кб.

Часть текста: . Т. VII. Печатается по тексту: Лунные ночи. Л. 126–165. Датируется 1839 г. в соответствии с датировкой «Лунных ночей». Долгое время остававшаяся неизвестной, нигде специально не упомянутая самим автором (в черновом автографе Автобиографии 1858 г. имеется лишь общее упоминание о «ничем не замечательных» ранних повестях — см. выше, с. 611), «Счастливая ошибка» единственный раз при жизни Гончарова попала в поле зрения историка литературы: среди материалов, опубликованных в «Русской старине» к 50-летнему юбилею литературной деятельности А. Н. Майкова, появилась заметка редактора журнала М. И. Семевского «Аполлон Николаевич Майков в 1836–1839. Рукописный альманах 1839 года», в которой, среди прочего, была названа и неизданная повесть Гончарова, «уже обнаруживающая замечательный талант» ( PC . 1888. Кн. 5. С. 534). Несколько позднее А. Мазон, получив доступ к «Лунным ночам», хранившимся у вдовы Л. Н. Майкова A. А. Майковой, изложил содержание «Счастливой ошибки» в статье «Неизвестная первая новелла Ивана Александровича...