• Приглашаем посетить наш сайт
    Анненский (annenskiy.lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "MEMENTO"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Суперанский. Болезнь Гончарова. Часть 5.
    Входимость: 3. Размер: 19кб.
    2. Обыкновенная история. Примечания (Часть 5).
    Входимость: 2. Размер: 56кб.
    3. Обыкновенная история. Другие редакции и варианты.
    Входимость: 1. Размер: 162кб.
    4. Гончаров — Стасюлевичу М. М., Гунгербург 14/26 августа 1887.
    Входимость: 1. Размер: 6кб.
    5. Письмо Шаховской В. Ф., 8 февраля 1844 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 8кб.
    6. Письмо Кони А. Ф., 11—17 июля 1888 г. Дуббельн, близ Риги.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    7. Два случая из морской жизни.
    Входимость: 1. Размер: 51кб.
    8. Обыкновенная история. Часть 1. Глава 5.
    Входимость: 1. Размер: 60кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Суперанский. Болезнь Гончарова. Часть 5.
    Входимость: 3. Размер: 19кб.
    Часть текста: у Гончарова очень рано сознание своей старости, совершенно не отвечавшее реальной действительности. Познакомившийся с ним в Берлине в 1870 г. П. П. Боборыкин вынес такое впечатление: “Он <...> смотрел моложе своих лет. Ему было уже под 60<...> Ходил он бодро, крупной походкой, сохранившейся до глубокой старости; седины очень мало, умеренная полнота, чистоплотно и старательно одетый”; тот же автор встретил его на Рижском взморье через 10 лет, т. е. когда Гончарову было 68 лет: “Он совсем не смотрел дряхлым старцем: волосы далеко еще не поседели, хотя лоб и обнажился, в лице сохранилась еще некоторая свежесть, в фигуре не было еще старческой полноты; ходил он очень бойко — все тем же крупным энергическим шагом, — держался прямо. Только голос стал слабее, и тогда уже начал он жаловаться на катаральное состояние дыхательных путей; жаловался и на болезнь глаза<...> тогда он был еще довольно смелым купальщиком, и беседа его отличалась и живостью и разнообразием” 273 . Умственные его силы сохранились до самой смерти: его senilia *25 — последние сочинения — отличаются свежестью и ясностью мысли. Между тем, уже в 1849 г., т. е. в 37 лет, он в письме к Краевскому выражает опасение не потерял ли он «всякую способность писать — “от старости”» 274 . 21 сентября 1861 г. он писал сестре, что “после многого шатания по Европе” воротился в Петербург “таким же противным старичишкой, каким поехал” 275 . В том же году просит племянника напомнить о присылке ему “Обломова”, объясняя: “пожалуй, от старости забуду” 276 . В следующем году (16 февраля 1862) жалуется брату: “мы, старое, отжившее поколение, вздыхаем и жалеем, что так праздно, пусто и дешево истратили жизнь. От этого и скука, и преждевременная старость, утомление гнетет душу; не ...
    2. Обыкновенная история. Примечания (Часть 5).
    Входимость: 2. Размер: 56кб.
    Часть текста: в драме или в повести, он воображал не иначе как какого-нибудь корсара или великого поэта, артиста... — Указан типичный центральный персонаж в поэзии и прозе романтиков. Корсар — герой одноименной поэмы (1814) Д. Н. Г. Байрона, воплощение романтического зла; поэма стала источником многочисленных подражаний (трагедия В. Н. Олина «Корсер» (1828); юношеская поэма М. Ю. Лермонтова «Корсар» (1828) и др.). См. также роман В. Скотта «Морской разбойник» (1822; рус. пер. — 1829); роман Ф. Купера «Красный морской разбойник» (1828; рус. пер. — 1832; переводился также под зато. «Красный корсар»); «сатанинскую» повесть Э. Сю «Пират Кернок» (1829) и его же «морские» романы с образами демонических разбойников; роман О. де Бальзака «Пират Аргоу» (1836) и др. О значении образа поэта в эстетике романтизма см.: Маркович В. М. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма // Искусство и художник в русской прозе...
    3. Обыкновенная история. Другие редакции и варианты.
    Входимость: 1. Размер: 162кб.
    Часть текста: или бездействуйте, расширьте крылья и летите орлиным полетом или свернитесь собачкой у ног красавицы, в случае надобности отдайте и жизнь. Все эти бледные, задумчивые избранницы , 3 которые твердят о таинственной симпатии душ , о предугаданной встрече с милым и которые в дыхании ветерка и в шепоте струй слышат его голос, и те пламенные, черноокие 4 смуглянки , которые, в порыве ревности, хватаются за кинжал, и те кроткие, вечно улыбающиеся красавицы, с томным взором и каштановыми волосами, — все они любят в своем предмете блеск славы, ума, изящества или, по крайней мере, денег. Перед ними надо сиять, возвышаться над толпой, делать чудеса, заставлять и красавицу гордиться вами, или, уж если этим ослепить нельзя, так надо ослепить подарками. Тогда и посыплются на вас мирты и очаруют вас ласки, слезы; тогда и настанут прогулки при луне, бессвязные, но полные прелести разговоры и все таинства любви! А нет этого, не сияете вы ничем, так и 5 не прогневайтесь, вы не нужны, вам изменят, охладеют к вам... возьмут другого, который сияет. Не изменяет и не охладевает только любовь матери: ее ни уменьшить, ни подкупить ничем нельзя. Век свой одна и та же. Мать любит без толку и без разбору. Велики вы,...
    4. Гончаров — Стасюлевичу М. М., Гунгербург 14/26 августа 1887.
    Входимость: 1. Размер: 6кб.
    Часть текста: 14/26 августа 1887 г. // Стасюлевич и его современники в их переписке / Под ред. М. К. Лемке . — СПб., 1912 . — Т. 4. — С. 192—194. 158. Гунгербургъ 14/26 Августа 1887. Наиневозможн ѣ йшій адресъ дали Вы мн ѣ наилюбезн ѣ йшій Михаіло Матв ѣ евичъ, въ письм ѣ Вашемъ отъ 14/26 Іюля, куда къ Вамъ писать, да еще назвали его „будущимъ адресомъ“. Не знаю упишется ли онъ на маленькомъ моемъ конверт ѣ . Впрочемъ постараюсь. Ровно м ѣ сяцъ замедлилъ я отв ѣ томъ, дабы Вашъ тогдашній адресъ превратился въ будущій. Но дойдетъ ли мое письмо т. е. застанетъ ли Васъ въ Динар ѣ , если Вы тамъ были, есть и будете — объ этомъ в ѣ даетъ почтовое русское и иностранное в ѣ домство. Что касается до моего, вышенаписаннаго адреса, то не могите писать мн ѣ по оному сюда, ибо я въ пятницу, 21-го Авг. отбываю отсюда въ столицу, на Моховую № 3. Анат. Ѳ ед. уже отбылъ въ свою Караванную 1 , покинувъ меня и морской берегъ. Онъ между прочимъ сообщилъ зд ѣ сь такой слухъ о Васъ, что яко-бы Дума командировала Васъ въ Болгарію, для...
    5. Письмо Шаховской В. Ф., 8 февраля 1844 г. С.-Петербург.
    Входимость: 1. Размер: 8кб.
    Часть текста: таких дней, как вчерашний, еще несколько таких писем, как Ваше нынешнее — и я из отчаянного грешника, обуреваемого всевозможными нравственными недугами, обещаю сделаться существом порядочным, годным на какое-нибудь духовное употребление. Но замечу, что Вы одни только можете безнаказанно обнаружить весь блеск и все сокровища Вашего ума и души, всюду, всегда и во всем, не опасаясь ни зависти, ни вражды, неразлучных и докучливых спутников всякого достоинства, потому что Ваши достоинства слишком далеко ушли от всего, что в свете называют этим почтенным именем, и лишают возможности соперничать с ними, а скромность, простота и смирение, в которые они облечены, не позволяют завидовать. Вы теперь говеете, княгиня. Я не побоялся бы сказать, что Вам не в чем исповедываться перед Богом и что Царство Небесное есть Ваше законное наследие, если бы не мешали этому два греха: 1) частое хождение в Гостиный двор, что обнаруживает суетность ... суетность в Вашем сердце! Où le vice vat-il se nicher! *1 и 2) что Вы сегодня от высоких и святых помыслов, которые исключительно должны принадлежать теперь Небу, обратили Ваше внимание на такой ничтожный, маленький и грешный предмет как я. От всей души желаю Вам избавиться от первого греха, т. е. от хождения в Гостиный двор, но как эгоист, буду желать, чтобы Вы погрязли во втором. Я мог бы еще указать, как на грех, и на то, что Вам, вместо исправления меня добрым советом, угодно баловать незаслуженными похвалами и одобрениями. Но Бог да простит Вас, как я прощаю: источник этого греха — самое сильное и глубокое чувство — любовь матери. В чем Вы обвиняете меня? Что я увлекся беседою с Е<го>...
    6. Письмо Кони А. Ф., 11—17 июля 1888 г. Дуббельн, близ Риги.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    Часть текста: тогдашних (1880) тяжелых испытаниях 1 . Помнится, я говорил, что эта мрачная туча пройдет и снова заблестят лучи жизни. “Не бойся, только веруй!” 2 — напоминал я Вам. Вы верили моей старческой опытности, перенесшей немало тяжких бурь, — и, как мне казалось, несколько отдыхали и успокаивались... Помню я эти наши прогулки и беседы — и Вы не забыли их — это мне отрада. Впоследствии Вы, конечно, опытом убедились, что я пророчествовал не на ветер. Сколько блеска, успеха, может быть, и счастья досталось Вам с тех пор в удел! Лишь отдыхайте, берегите силы, не тратьтесь на пустяки, чтобы служить делу или делам! Вам много дано, зато много от Вас и потребуется 3 . Пустяками я между прочим назову те драмы , героинями которых являются в жизни мужчин — женщины. Женщины, конечно, играют огромную роль, но это тогда весело, удобно, приятно, когда сношения с ними имеют значение комедии. Тогда это придает air-fixe *2 жизни, бодрость, игру, живется легко, не мешает делу и делам. Но беда, когда мужчина примет любовь au serieux *3 и начинает любить “горестно и трудно” 4 . Это случается и с женщинами, и не всегда сердце женское любит шутя”. Впечатлительные нервные натуры нередки у того и другого пола. Я заговорил об этом потому, что...
    7. Два случая из морской жизни.
    Входимость: 1. Размер: 51кб.
    Часть текста: Никто не будет разуметь под этим другую какую-нибудь жизнь: жизнь везде одна, то есть мотив ее один и тот же, как один мотив проходит в иной опере через все акты сквозь ряд варьяций. Характер и обстановка жизни — то же, что варьяции на заданную тему. Вас много собралось около меня слушать мой простой и правдивый рассказ о том, как терпят бедствия на морях: на лицах у вас написано удивление. Вы, я вижу, не верите, что жизнь на море и на берегу одно и то же? «Как: на берегу так покойно, а там качает! — скажет тот или другой, та или другая из вас; — на берегу, — продолжаете вы, — разнообразно, видишь — сегодня сад, завтра реку, поедешь в театр, к mon oncle или к ma tante 1 на танцовальный класс, покатаешься в коляске или верхом. А там все видишь небо да море: ни направо, ни налево ступить нельзя, все сиди в каюте, читай, пиши и вздыхай о береге...» Кто это говорит? это вы, молодой человек, с беспокойным взглядом, узел галстука у вас на стороне, спина выпачкана в белом... Вы, должно быть, охотник побегать, пошуметь, вы верно первый нетерпеливо оставляете класс, когда учитель еще сидит на месте и все прочие дослушивают последние его слова. Вы соскучились бы видеть на море одно и то же, вам негде бегать, шуметь: утешьтесь, вы можете лазить там по мачтам, по снастям и предаваться такой гимнастике, какой нет на берегу; для вас есть рыбная ловля, пляска и песни матросов и много других удовольствий. Но разве удовольствия стоят на первом плане путешественника? Или лучше спросить, разве у путешественника должны быть те же удовольствия, что на берегу? Вы слышите: тема, то есть жизнь, одна, а варьяции другие. Это самое несходство в варьяциях и есть удовольствие. Оно и кладет печать оригинальности на всякий ваш шаг на корабле, на всякий обычай. Притом, кто едет морем, у того, конечно, на уме другие цели, важнее беганья. Если он едет, недалеко, например, во Францию, в Англию или Италию, у него одна мысль — о том,...
    8. Обыкновенная история. Часть 1. Глава 5.
    Входимость: 1. Размер: 60кб.
    Часть текста: ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ V Адуев достиг апогея своего счастия. Ему нечего было более желать. Служба, журнальные труды — всё забыто, заброшено. Его уж обошли местом: он едва приметил это, и то потому, что напомнил дядя. Петр Иваныч советовал бросить пустяки, но Александр, при слове «пустяки», пожимал плечами, с сожалением улыбался и молчал. Дядя, увидя бесполезность своих представлений, тоже пожал плечами, улыбнулся с сожалением и замолчал, промолвив только: «Как хочешь, это твое дело, только, смотри, презренного металла не проси». — Не бойтесь, дядюшка, — говорил на это Александр, — худо, когда мало денег, много мне не нужно, а довольно — у меня есть. — Ну и поздравляю тебя, — прибавил Петр Иваныч. Александр видимо избегал его. Он потерял всякую доверенность к его печальным предсказаниям и боялся холодного взгляда на любовь вообще и оскорбительных намеков на отношения его к Надиньке в особенности. Ему противно было слушать, как дядя, разбирая любовь его, просто, по общим и одинаким будто бы для всех законам, профанировал это высокое, святое, по его мнению, дело. Он таил свои радости, всю эту перспективу розового счастья, предчувствуя, что чуть коснется его анализ дяди, то, того и гляди, розы рассыплются в прах или превратятся в назем. А дядя сначала избегал его оттого, что вот, думал, малый заленится, замотается, придет к нему за деньгами, сядет на шею. В походке, взгляде, во всем обращении Александра было что-то торжественное, таинственное. Он вел себя с другими, как богатый капиталист на бирже с мелкими купцами, скромно и с достоинством, думая про себя: «Жалкие! кто из вас обладает таким сокровищем, как я? кто так умеет чувствовать? чья могучая душа...» и проч. Он был уверен, что он один на свете так любит и любим. Впрочем, он избегал не только дяди, но и толпы , как он говорил. Он или ...