|
Редакция «Литературного наследства». [Предисловие к публикации писем А. Ф. Кони (1920) и Э. Л. Радлова (1923) о первой публикации «Необыкновенной истории»]
Предисловие редакции “Литературного наследства”
Публикация О. А. Демиховской
В январе 1876 г., завершая “Необыкновенную историю”, Гончаров высказал на последней странице рукописи свою волю относительно ее дальнейшей судьбы: “Завещаю — моим наследникам и вообще всем тем, в чьи руки и в чье распоряжение поступит эта рукопись, заимствовать из нее и огласить что окажется необходимым и возможным <...> в таком только случае, если через Тургенева, или через других в печати возникнет и утвердится убеждение (основанное на сходстве моих романов с романами как Тургенева, так и иностранных романистов), что не они у меня, а я заимствовал у них — и вообще, что я шел по чужим следам! В противном случае <...> эту рукопись прошу предать всю огню или отдать на хранение в Им<ператорскую> Публ<ичную> библиотеку, как материал для будущего историка литературы”. В заключение Гончаров высказал надежду на справедливое суждение будущих критиков: “Тонкой, проницательной критики у нас теперь нет <...> А одна глубокая, проницательная и беспристрастная критика и может только внимательно взвесить, обсудить и решить спор подобного рода. Она и скажет: кто из нас прав, кто виноват, не теперь, так со времемем”1 г., писатель повторил свое распоряжение, записав его на полях первой страницы “Необыкновенной истории”2.
В последние годы жизни Гончаров сжег значительную часть своего архива, о чем рассказала А. И. Трейгут, принимавшая участие в этом аутодафе3. Однако “Необыкновенную историю” писатель не уничтожил. В 1883 г. он отдал ее на хранение своему другу Софье Александровне Никитенко, косвенно подтвердив свое прежнее волеизъявление краткой надписью на конверте, в котором находилась его рукопись: “Вверяю заключающиеся в сем пакете простые, лично до меня касающиеся бумаги, Софье Александровне Никитенко, для распоряжения с ее стороны, таким образом, как я ее просил”4.
В 1901 г. С. А. Никитенко скончалась. Незадолго до смерти она передала рукопись “Необыкновенной истории” А. Ф. Кони в полное его распоряжение (об этом он вспоминает в публикуемом ниже письме к Э. Л. Радлову). Ознакомившись с рукописью, Кони пришел к выводу, что она должна быть уничтожена как документ, компрометирующий память Гончарова; эту точку зрения разделял и Н. А. Котляревский, которому Кони дал прочитать “Необыкновенную историю”. Тем не менее, привести свою мысль в исполнение он не решился и рукопись не уничтожил.
Что произошло с этой рукописью в дальнейшем, остается неразрешимой загадкой. По-видимому, она каким-то образом исчезла из архива Кони и на протяжении двух десятилетий судьба ее не прослеживается — вплоть до начала 1920 г., когда некто А. И. Старицкий обратился в Российскую Публичную библиотеку с предложением приобрести у него автограф “Необыкновенной истории”. Кто такой Старицкий и как попала к нему рукопись Гончарова, ныне установить не представляется возможным. Во всяком случае, предложение его было принято. Так исполнилось одно из пожеланий Гончарова — рукопись “Необыкновенной истории” оказалась именно там, куда он завещал ее передать.
принимая во внимание волеизъявление Гончарова, вопрос о публикации решить было непросто. Мнения разделились. Самым активным противником предания “Необыкновенной истории” гласности был А. Ф. Кони. 1 августа 1920 г. он обратился к дирекции Российской Публичной библиотеки с письмом, в котором изложил свои доводы: публикация “Необыкновенной истории нарушит волю писателя, вынесет на общий суд драму больного человека, скомпрометирует память Гончарова и Тургенева.
Ответ Радлова не сохранился, однако нетрудно представить себе его содержание. Несмотря на возражения Кони, дирекция Библиотеки не отказалась от решения публиковать “Необыкновенную историю”, принимая во внимание историко-литературную значимость этого произведения. Во избежании ненужной сенсации было решено напечатать ее в “Сборнике Российской Публичной библиотеки” — малотиражном издании, рассчитанном на узкий круг специалистов. Подготовить рукопись к печати поручалось Д. И. Абрамовичу — известному ученому-филологу, благодаря трудам которого увидели свет первые академические издания Лермонтова, Кольцова и других русских писателей.
Летом 1923 г., когда Абрамович завершил свою работу, Кони предпринял вторичную попытку воспрепятствовать предстоящей публикации, обратившись к Радлову с новым письмом (это письмо не сохранилось). 7 августа 1923 г. Радлов ответил Кони, подробно изложив мотивы, побудившие дирекцию Библиотеки опубликовать рукопись Гончарова. К этому времени “Необыкновенная история” уже находилась в печати и в начале января 1924 г. вышла в свет6.
Однако Кони не мог примириться с этой публикацией. 17 ноября 1924 г. он выступил в ленинградском Доме ученых с лекцией о Гончарове, почти полностью посвятив ее “Необыкновенной истории”7. Содержание этого выступления кратко резюмировал анонимный корреспондент “Красной газеты”:
“Лекция почетного академика А. Ф. Кони о Гончарове, прочитанная вчера в Доме ученых, неожиданно выросла в чрезвычайно интересные воспоминания о знаменитом писателе, расцвеченные целым рядом ярких деталей, выдержками из бесед, писем т. п.
Анатолий Федорович всесторонне осветил историю необычайной вражды Гончарова к Тургеневу. Об этой вражде красноречиво говорит недавно опубликованная “Необыкновенная история”. На протяжении 12 печатных листов этой книги больной Гончаров всячески поносит Тургенева, не останавливаясь перед такими эпитетами, как “бархатный плут”, “сентиментальный шулер” и т. п. Тургеневу инкриминируется здесь присвоение литературных замыслов Гончарова, перлюстрация, подслушивание и даже производство тайных обысков у автора “Обломова”. Гончаров утверждает так же, что его сюжетами, благодаря Тургеневу, воспользовались Флобер, Золя и Ауэрбах.
Анатолий Федорович убедительно доказал, что “Необыкновенная история” — плод тяжелого болезненного состояния Гончарова. Книга эта не может дать ничего ни исследователю, не читателю. Она дает только обильный материал для психиатрического диагноза8.
Время показало несостоятельность позиции Кони. Изучение “Необыкновенной истории” доказывает, что эта “исповедь” Гончарова — уникальный источник для понимания личности писателя, в том числе особенностей его психики, его мировоззрения, его общественной позиции и, прежде всего, его эстетических взглядов и особенностей творческого процесса, ему присущих.
Публикуемые ниже письма А. Ф. Кони и Э. Л. Радлова отражают противоположные точки зрения на проблему публикации “Необыкновенной истории” и ту борьбу мнений, которая развернулась вокруг этой проблемы.
Ф. Кони печатается по автографу: РНБ. Ф. 209. № 5. Л. 108—109. Опубл.: Новые материалы. С. 91—92; публ. Е. К. Демиховской и О. А. Демиховской (тираж этого издания почти полностью утрачен, сохранились лишь отдельные его экземпляры).
Письмо Э. Л. Радлова печатается по автографу: ИРЛИ. 134. Оп. 8. № 67.
1 Наст. том. С. 278.
2 Наст. том. С. 195.
3 Шпицер С. М. И. А. Гончаров. СПб., 1912—1913. С. 35. См. также: наст. том, с. 620, примеч. 9.
4 287.
5 Л. Радлова, публикуемому ниже.
6 Сборник Российской Публичной библиотеки. Т. II. Материалы и исследования. Вып. I. Пг., 1924. С. 7—189.
7 Сообщение о предстоящей лекции, включающее краткую информацию о ее содержании, см.: <Аноним>. “Необыкновенная история” И. А. Гончарова // Красная газета. Л., 1924. Вечерний вып. № 261. 15 ноября. С. 3.
8 <Аноним>. А. Ф. Кони о Гончарове // Красная газета. Л., 1924. Вечерний вып. № 263. 18 ноября. С. 3.
|